Трофим взвыл и покатился по земле. Так он и выкатился из Сумрака, путаясь в многослойной тени, неожиданно обдавшей его жаром со всех сторон, вскочил на четвереньки и с низкого старта бросился прямо под ноги подоспевшему Саньку.
Никита выскочил следом, зажмурился от нестерпимо яркого света фар, глотнул свежего мартовского ветра и закашлялся.
– Александр Спешилов, третий уровень Силы, – чеканил Санек. – Руководство Ночного Дозора города Москвы настоятельно рекомендует вам проехать в офис, поскольку у руководителей оперативного отдела и отдела информации есть к вам вопросы. Представьтесь, пожалуйста. Чтобы я как сопровождающий знал, как к вам обращаться.
– Трофим его зовут, – хрипловато подсказал Никита.
Пока Санек, сверкая метками дозорного, как гвардеец – значками, произносил вежливую формулу задержания и демонстрировал добрые намерения, Проповедник успел подняться на ноги и наградить Сурнина взглядом, полным обиды и праведного негодования. Никита пожал плечами и уставился на ярко-желтый фургон, перегородивший узкий проезд.
«Аварийная электросетей», – гласила надпись на борту машины. За рулем сидел лысоватый мужик в синей спецовке. Мотор тарахтел. На крыше вращалась оранжевая мигалка. Включенные фары били прямо в белый бетонный забор, сверкающий ледяными потеками. Казалось, еще немного, и он протает под натиском света.
– Извини, ничего другого у дома не подвернулось – ночь на дворе, – заулыбался Санек. – Я вообще твою эсэмэску чуть не проспал. Сейчас на Кутузовский выедем, поймаем кого-нибудь. Ты почему заранее не позвонил?
– Э-э… ладно, фургон так фургон, можем и до офиса на нем махнуть.
– Не, Никит. Внутри еще трое монтажников томятся под ментальным контролем, совсем тесно будет. Да и неудобно их задерживать – люди на работе. Коллеги к тому же – свет в городе чинят, – улыбнулся Санек.
– Ну, ты даешь. – Никита подошел, застегнул замок куртки и протянул руку. – Спасибо, Саша, что приехал. Кажется, я немного перестраховался. Трофим сопротивления своим не оказывает, да и поговорить не прочь. Верно?
Трофим понуро промолчал, стоя между двумя дозорными.
Эпилог
– Нет, ты мне скажи, как найти эту границу между, как ты говоришь, самолюбием и болезненным самолюбием до того, как она пройдена! – азартно перебил Никиту Саша Спешилов, поставив пластиковый стакан с кофе на уголок готового рапорта.
Никита издал нечленораздельное глухое рычание.
– Ой. Извини.
Санек подхватил стакан, отхлебнул и присел на подоконник, сдвинув жалюзи. Никита отложил лист подальше. Чтобы не болтаться в дежурке, рапорт он пошел писать в переговорную, а Санек, который остался в конторе дожидаться начала рабочего дня, вызвался помочь.
– Я сказал – уязвленным самолюбием, – заметил Сурнин, с наслаждением выпрямился и с видимым облегчением бросил ручку в органайзер, стоящий на столе.
– Это не важно! Вот ты представь, Никит, ты вдруг узнаешь, что ты – Иной…
– Легко. Все через это проходили.
– Да, проходили, но только тебе после инициации что сказали? У тебя, дорогой друг, потрясающий потенциал, далеко пойдешь! Так ведь?
Сурнин поморщился.
– Далеко пойдешь – не говорили! Скорее наоборот, мол, нахлебаешься.
– Не суть! – Саша вскочил с подоконника. – А ему что сказали, Трофиму Евгеньичу нашему: извини, не разглядели? Может, он отказался бы от инициации, если бы знал с самого начала, какой именно перевертыш из него получится.
– Этак, Саша, мы без сторонников останемся, если к каждому будем подходить и говорить: «Извините, девушка, грациозная черная пантера – это не про вас. Вы у нас будущий кокер-спаниель. Вид у него в Сумраке не слишком внушительный, грация не та, блохи опять же. Может, не будете инициироваться? Вдруг вам Темные что получше предложат».
– А-ха-ха. Не смешно, – сказал Санек, одним глотком допил кофе и отошел от окна, за которым медленно светлело хмурое небо.
– Нисколько, – подтвердил Никита. – Трофима, между прочим, насильно в Сумрак не тащили. Он Свет выбрал осмысленно, попросил дать ему неделю подумать и, как из личного дела следует, сам попросил об инициации. И кстати, долгую жизнь и сверхспособности ему выдали, как и было обещано. Так?
– Ты утрируешь.
– Нет, ты скажи, выдали?
– Ну да.
– Ну и какого рожна ему еще надо? В Дозоре он работать не захотел, чужда ему, видите ли, наша контора из-за косности мышления и постоянного контакта с Темными!
– Никита, да не о том речь! Ты себя представь на его месте! Просто представь. Ты – дерево! Не саблезубый тигр и даже не кокер-спаниель… Де-ре-во. Дуб средних способностей.
– Спасибо, что не жаба. Он что, сказок не читал? – мрачно сказал Сурнин.
– Ты еще положительные примеры ему из них приведи. Типа Яблонька в свое время Аленушку с Иванушкой спасла от Темной ведьмы и неминуемой гибели. Очень жизнеутверждающая история для человека с ученой степенью, который в вузе преподавал. Утешает! Трофиму Евгеньевичу к моменту инициации, между прочим, сорок лет исполнилось. Для него это был очень и очень непростой выбор. И трижды осмысленный, а мы ему – сказочку про Светлую Яблоньку.
– Можно еще про энтов, они ходячие.
– А он – нет!
Саша прошелся по комнате и бросил в корзину смятый стаканчик.
– Никита, давай начистоту, – тихо предложил он. – Парню перед тобой говорят, что он боевой маг, девушке – что она волшебница с перспективой дорасти до первого уровня и самостоятельно определиться со специализацией, до тебя очередь доходит и…
– Не бывает у нас очередей!
– Это опция, я о сути.
– А если о сути, то я, Саша, на его месте удавился бы с досады, – признался Никита и вздохнул. – Я же говорю – уязвленное самолюбие. Ты понимаешь, что ты – уникум, а куда с этой уникальностью податься? И вдруг судьба подбрасывает такой шанс проявить себя: Великий Договор на волоске висит! Сколько лет этот Трофим сидел и думал, какое применение себе найти, как можно использовать и трансформировать в Сумраке неповоротливое тело. Целую систему связи изобрел, тренировался, наверное. Только решил опробовать – и тут снова мы ему все испортили. Честно говоря, я нашим Высшим не завидую. Ума не приложу, что они ему говорить будут.
– Почему это, Никита, нашим Высшим не позавидуешь? Вы еще кого-то в офис притащили?
Никита поднялся, Саша обернулся. В дверях стоял Эдуард Карлович Басоргин. В расстегнутом темном пальто, в брюках со стрелками и начищенных до блеска демисезонных ботинках. Плохой погоды для него, кажется, не существовало.
– Здрасьте, Эдуард Карлович, – сказал Санек.
