— Меня они не очень беспокоили. Это были сопляки, я с ними справлялась, а последнего встретила пистолетом.
Он слегка улыбнулся.
— Пивная бутылка, пистолет — ты опасная женщина. Почему же ты сбежала? Не похоже, что для защиты тебе был нужен муж.
Она не ответила на улыбку, а отвела глаза и стала разглядывать прелестное розовое платье, купленное Тессой.
— Из-за Тессы.
Майлз удивленно вскинул брови.
— Из-за Тессы?
— Он стал приставать к Тессе, — проговорила она, уткнув мокрое лицо в ладони. — Пока пустяки: говорил двусмысленности, смотрел мерзким взглядом, но я знала, к чему это приведет. Надо было что-то делать. Она совсем молода, моложе, чем тогда была я, ее надо было защитить.
Он смотрел на нее остановившимся взглядом.
— О Господи! Я не знал.
— Никто не догадывается. Он ведет себя довольно естественно, и поэтому все считают его отличным парнем.
— А полиция? Там умеют управляться с подобными типами.
— Нет. Что я могла сказать в полиции? Что он не так смотрит? В любом случае мое слово стояло бы против его слова, а он такой увертливый. А если даже мне поверят, что будет с Тессой? Я не думаю, что ей разрешили бы жить со мной.
Дарси подняла на него горящие глаза.
— К тому же тогда Тесса все узнала бы. Ей пришлось бы узнать, думать обо всем этом. Это безобразное, мерзкое воспоминание осталось бы с ней на всю жизнь. Нельзя, чтобы ребенок...
— Да, никто этого не заслуживает.
Услышав эти слова, Дарси заплакала.
— Теперь ты знаешь, что все это не ради контроля за «Магазинами Скайлера». Просто я сделала бы что угодно, лишь бы уберечь Тессу.
Майлз был удивлен. Она почувствовала, что он отодвинулся от нее.
— Ты могла бы пожертвовать собой и выйти замуж за человека, которого не любишь?
— Да. Если было бы нужно. — Она с мольбой подняла на него глаза. — Но я попыталась бы сделать своего избранника счастливым, Майлз, я не стала бы разрушать чужое счастье.
На какой-то мучительный момент рука его задержалась у нее на щеке, потом он встал.
— Прости меня, — его голос звучал напряженно, — мне очень жаль.
Майлз подошел к двери, ведущей в гостиную.
— Я не знал, как это важно для тебя. Я никогда бы не сказал того, что говорил. И конечно, никогда бы... — Он взъерошил волосы. Наконец издал горький смешок. — Ты, наверно, подумала, что поменяла одного негодяя на другого.
— Нет, Майлз, что ты! — Она встала и протянула к нему руки.
— Нет? — Его взгляд затуманился. — Я тоже пытался принудить тебя в некотором роде.
Она подошла к нему как во сне и взяла его за руку.
— Нет. Ты не пытался сделать ничего такого, чего я не хотела бы сама.
— Нет, пытался. — Он с болью смотрел ей в глаза. — Я пытался заставить тебя хотеть меня с такой же силой, с какой сам хочу тебя, пытался довести тебя до состояния, когда ты не смогла бы сказать «нет».
— Но я уже хотела тебя! — крикнула она, прижав его руки к груди и не заботясь о том, умно или глупо признаваться в этом. Она не хочет, чтобы он равнял себя с Джорджем, она слишком любит его.
Любит. Она закрыла глаза, чтобы прочувствовать это слово. Больше она не станет отрицать. Вот почему ей захотелось все рассказать про Джорджа — потому что она любила Майлза так, как сама от себя не ожидала, и решила поделиться с ним этим своим чувством. Дарси хотелось, чтобы Майлз понял ее и, если возможно, даже простил бы.
Может быть, он ее никогда не полюбит, так как Конни уже заняла место в его сердце, но Дарси все-таки его жена, и она хотела бы знать его как жена.
— Я уже хотела тебя, — повторила она, пристально глядя ему в глаза. — Я и сейчас хочу.
Майлз сжал ручку двери так, что побелели пальцы.
— Дарси, не было необходимости это говорить. Несмотря на все, что сделал, я все-таки не второй Джордж. Я оставлю тебя в покое.
Какой уж тут покой, подумала она: его тело напряглось, выдав, что он тоже ее хочет.
— Сказала и повторю. — Дарси отняла его руку от двери и приложила к своему сердцу. — Вот почему.
Поначалу Майлз пытался отдернуть руку, но девушка силой просунула ее под махровую ткань, и с каждым дюймом рука становилась податливее, словно ее растоплял жар груди. Полотенце развернулось и упало на пол.
Она слышала, как он вскрикнул, когда увидел ее обнаженной.
— Дарси, не надо...
— Надо. — Ее скрутило от желания, она уже не могла его переносить. — Ты нужен мне, Майлз. Научи меня, покажи, что такое настоящая страсть.
Он смотрел недоверчиво, но, наконец, в глубине ее глаз увидел нечто такое, что заставило его поверить, и с радостным возгласом прижал ее к себе.
— О, Дарси. Это может быть так прекрасно! То, что делают мужчина и женщина, — самое прекрасное в мире. Убил бы его за то, что он хотел отнять это у тебя.
— Он ничего не отнял, — прошептала она. — и сейчас я хочу все отдать тебе.
— Дарси... — осевшим голосом сказал Майлз. Он провел руками вдоль спины, от шеи донизу, остановился на бедрах и приподнял ее. — Давай.
Он сделал два шага — всего два шага, но она чуть не умерла, так разрослось в ней желание от сознания, что он ее хочет, что сейчас все свершится. Медленно, как будто не желая выпускать из рук, он положил ее на кровать поверх атласного покрывала. И потом, стоя рядом с ней, стал медленно снимать с себя одежду.
Первым упал на пол черный шелковый галстук, за ним смокинг, белым флагом пролетела рубашка. Так исчезла вся одежда, и Майлз предстал перед ней нагим.
Хрустальная люстра заливала ярким светом такое красивое и сильное тело, что Дарси невольно прижала руки к животу и сдавила место в долине между бедер, где ощущала нестерпимую боль.
— Скорее, — с придыханием прошептала она.
— Нет, любимая, — сказал он и опустился на колени. — Не надо торопить чудо.
Это слово не было преувеличением. От наслаждения у нее перед глазами поплыли цветные пятна. Туманно-зеленый цвет чувственности поглотил ее, как сырой первобытный лес. Кроваво-розовый просочился, пульсируя, когда его руки сдавили ей грудь. Ярко-красный ослепил, когда его губы захватили соски. Сверкающе-серебристый поднялся из глубины, как дым, когда пальцы надавили у нее между ног. Темно-фиолетовая боль разрасталась с каждым витком движения пальцев и заполнила ее до самого горла.
— Майлз, люби меня, — прошептала она, удивляясь, что еще может говорить.
Он наклонился над ней.
— Будет немножко больно, — предупредил он. — Мне очень жаль.
