— Официально не знаю, но разве можно подготовить большую вечеринку так, чтобы я не заметил?
— Это очень мило со стороны Эвана.
— Ага. Он вообще очень мил. Только, к сожалению, очень наивен.
Она нервно терла металлические поручни.
— А то, что он уверен, будто наш брак — это нечто такое, что следует праздновать. Вчера он сказал мне, как, мол, мне повезло. Ему и в голову не приходит, что ты самая холодная жена, которая когда-либо доставалась мужу.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Суббота наступила слишком быстро. Дарси так и не смогла подготовиться и обдумать свое поведение. К восьми часам у нее появилось ребяческое желание куда-нибудь убежать. Как она посмотрит в глаза всем этим людям, заполнившим дом? Их пригласили отпраздновать старательно разработанный обман, им будут демонстрировать несуществующую близость, для нее это как пощечина, даже если она будет улыбаться.
На крючке у двери ванной висело розовое платье. Она уже приняла душ, но никак не могла собраться с силами причесать волосы и наложить макияж. Так и сидела, накинув полотенце, глядя на платье. Казалось, оно принадлежит кому-то другому.
Со стороны гостиной раздался легкий стук в дверь, и, прежде чем она ответила, ручка повернулась, и вошел Майлз.
— Дарси, мне надо с тобой поговорить. — Он ожидал застать ее за туалетным столиком и, не найдя там, оглянулся, увидел, как она сидит на кровати, и лицо его потемнело, а руки сжались в кулаки.
Почему он злится? Дарси посмотрела на стенные часы. Не так уж она опаздывает; в чем дело?
— Извини, я еще не готова, — заплетающимся языком сказала она и встала, стараясь потуже обернуть вокруг тела полотенце, чтобы оно не соскользнуло. Под жадным взглядом его темных глаз она почувствовала себя раздетой.
Тело без разрешения бурно отозвалось: только что полотенце было мягким — и вот оно уже грубо трется о соски; только что оно прикрывало ее, а теперь подчеркивает ложбинку сзади, обтягивает ягодицы.
Может, не было бы такого контраста и ощущения неловкости, будь он одет небрежно, но он был в черном смокинге, такой официальный, во всеоружии, в отличие от ее незащищенности. Ей стало стыдно.
— Ты хочешь поговорить?
Звук ее голоса, казалось, вывел его из задумчивости.
— Да. Я хотел предупредить тебя, что Джордж звонил еще раз. Он узнал про вечеринку, наверное, проболтался кто-то из приглашенных, и собирается прийти. — Он подошел к туалетному столику, бесцельно подвигал какие-то баночки, стараясь не смотреть на нее. — Я решил, что тебе надо знать.
Колени у нее подогнулись, и она опять села на кровать. Джордж! Любые зрители на сегодняшнем представлении были ей в тягость, но Джордж!..
И голос ее, и губы задрожали от страха.
— Как ты думаешь, чего он хочет?
— Не знаю. — Майлз посмотрел на нее в зеркало, напрямую не решился. — Может, он просто хочет установить дружеские отношения. Ведь теперь кошелек в твоих руках.
Она покачала головой и провела рукой по рассыпанным в беспорядке волосам.
— Нет, это не в его вкусе. Он... он приехал, чтобы доставить неприятности. Я знаю. — Она уронила руки на колени. — О Господи...
— Здесь он не может причинить тебе вред, ты знаешь.
Но Дарси не слушала Майлза. Она не должна встретиться с Джорджем. Ее замужество такое пустое, она так несчастна, что Джордж сразу это поймет по глазам. А когда поймет, то найдет способ, как отобрать имущество — и Тессу.
— Может, — задыхаясь, говорила она, — может. Он приехал расквитаться с нами, я знаю.
— Да что он может сделать? — раздраженно сказал Майлз. — Пусть беснуется сколько хочет, он ничего не в состоянии изменить.
— Ты его не знаешь, — дрожащим голосом сказала Дарси. — Ты не знаешь, как он опасен.
Майлз повернулся к ней, долго смотрел на нее, потом удивленно переспросил:
— Опасен?
Она кивнула. Конечно, он удивлен. Никто из них не видел настоящего Джорджа.
— Ты его боишься? — тихо спросил он, как будто размышляя вслух. — Почему? Я могу понять ненависть — но страх?..
Она беспомощно покачала головой.
— Не знаю, сумею ли объяснить. — Майлз не торопил ее, а выжидательно молчал. — Годами за всем, что было плохого в моей жизни, стоял Джордж. — Она сама не понимала, зачем это говорит: никому никогда не говорила, а теперь доверилась человеку, который больше других в состоянии причинить ей боль. — Моя мама была неглупая женщина, но после смерти папы изменилась, ей требовалось внимание. Понимаю, она чувствовала себя одинокой, но... вела себя глупо.
Дарси не смотрела на Майлза, чтобы не увидеть того, что могло бы ее остановить.
— Она еще три раза выходила замуж, с каждым разом все неудачнее, и, наконец, докатилась до Джорджа. Я любила маму, но мне было стыдно. Когда она вышла за Джорджа, мне уже исполнилось шестнадцать лет, и я понимала, что за человек мой отчим. Он пил. У него были другие женщины, об этом поговаривали в клубе. И наконец... — Она запнулась, но ей надо было выговориться, чтобы покончить с этим. Стиснув руки, она продолжала: — И, наконец, перед моим семнадцатилетием, он решил соблазнить меня.
За туалетным столиком возникло какое-то движение, что-то упало на пол.
— Нет... — послышался сдавленный голос Майлза.
— Да. Началось с пустячков — поцелуй в щеку, в губы, затянувшееся объятие.
— Почему ты не сказала матери?
— Говорила. Она ужасно разозлилась. Кричала, что я просто не желаю, чтобы у нее были мужья, кроме отца, что я хочу испортить ей жизнь...
Слезы текли по щекам, но Дарси продолжала:
— Конечно, не в этом дело, она просто не хотела знать. А потом, потом...
— И что потом? — Майлз не двинулся, но голос его прозвучал сурово и настойчиво.
— Он попытался... он попытался принудить меня...
Неожиданно Майлз встал перед ней на колени и нежно ее обнял.
— Боже мой, Дарси, прости меня.
Это дало ей силы закончить:
— Я его остановила. Он был пьян, ужасно пьян, на полу валялась пивная бутылка. Я ее подняла и ударила его — по виску. Было много крови, и я испугалась, что убила его.
— Было бы лучше, если бы убила!
— Нет. — Она закрыла глаза. — Не знаю, как он объяснил это маме, но ко мне он больше не приближался. Однако за полученное унижение возненавидел меня и, когда мама умерла, стал мстить!
— Игра в покер?
Она кивнула. Но тут же вспомнила, что и Майлз был среди покерных мальчиков.
