Агнес заметила его приближение и досадливо поморщилась.
— Ты что, намеков не понимаешь?
— Ты выглядишь значительно лучше, — услышал Гаролд свой собственный голос; вовсе не так он планировал начать.
— До того, как ты появился, я чувствовала себя еще лучше.
Гаролд нехотя рассмеялся.
— Мы можем ссориться, как двое детишек в песочнице, Агнес. Или попробуем вести себя как взрослые люди? Честно говоря, я адски перепугался, когда увидел, как ты несешься на Аларихе.
Агнес обмотала поводья вокруг ветви ближайшего дерева.
— Подумаешь.
— Этим конем трудно управлять!
— Этот конь сейчас мирно щиплет травку у ручья, и я, как видишь, совершенно цела.
— Не уступаешь ни на дюйм, да? — проговорил Гаролд сквозь зубы.
— Уступаю, но не там, где ты считаешь нужным.
Потревоженные ветерком кленовые листья, кроваво-красные и пламенно-рыжие, кружились у нее за спиной. Агнес была одета в клетчатую рубашку, заправленную в тесно облегающие джинсы; ее кожаные ботинки, обнимающие стройные икры, были порядком поношены.
Я должна сказать ему, что беременна, с отчаянием подумала Агнес. Просто обязана. Так почему бы не сделать это сейчас, в этом прекрасном месте, где нам никто не помешает? И равнодушно, словно ее слова ничего не значили, проговорила:
— Я чувствую себя лучше, поскольку токсикоз почти прошел.
На миг воцарилась мертвая тишина.
— Токсикоз?
Она никогда не слышала, чтобы у Гаролда был такой напряженный голос. Зная, что он ждет продолжения, Агнес пояснила:
— Да. Я беременна.
Несколько секунд Гаролд молчал, и эти мгновения показались Агнес часами. Затем, неторопливо роняя слова, спросил:
— Кто отец?
— Ты. Конечно же.
— Конечно же? — сказал он ровным тоном. — Я же ничего про тебя не знаю — вдруг ты спишь еще с дюжиной мужчин? Помнишь свадьбу, Агнес? Как тебя затошнило при виде моллюсков? В тот момент ты уже была беременна?
Агнес в ужасе уставилась на него. Она много раз пыталась представить, как отреагирует Гаролд на подобную новость. Но то, что он будет немедленно отрицать свою причастность к ребенку, ей просто не приходило в голову.
— Гаролд, я была измотана и раздражена в тот день, а не беременна!
— Это ты теперь так говоришь. Я гораздо богаче, чем твои остальные приятели.
— Замолчи! — закричала Агнес. — У меня никого не было тогда, кроме тебя, и неужели ты думаешь, что я хотела забеременеть? Что таким образом собиралась жениться тебя на мне?
Прошуршав по опавшей листве, Гаролд подошел совсем близко к ней. Лицо его было искажено яростью. Внутренне сжавшись, Агнес попыталась дышать ровно.
— И что ты собираешься предпринять? — спросил он ледяным тоном. — Сделать аборт?
Агнес ухватилась за ближайшую ветку, чувствуя, как расплываются черты его лица, и сказала чистую правду:
— Я не знаю, что мне делать.
— Значит, теперь я должен решать твою проблему?
— Ребенок твой. Это докажет любой тест на ДНК.
Гаролд процедил сквозь зубы:
— Ты же говорила, что предохраняешься.
— Я так думала.
— Как удобно. Знаешь, сколько я стою, Агнес? — И Гаролд назвал цифру, от которой у нее захватило дух. — Неплохо, правда? Думаешь, ты первая женщина, которая пытается заманить меня в сети брака?
В приступе ярости Агнес вспылила:
— Оставь себе свои драгоценные деньги! Я уже устала повторять, что мне на них наплевать. И ты говорил, что поверил мне. Вот цена твоим словам — ноль! А теперь слушай, Гаролд Эванс, я уеду на год. А когда вернусь, то скажу твоему отцу и моей матери, что отец ребенка из Гренландии. Или джунглей Амазонки. И молись, чтобы он не был на тебя похож!
Гаролд ответил, странно глядя на нее:
— Это внук, о котором они так мечтали.
— И что из этого?
— А то, что нам надо пожениться, — другого выхода нет.
— Нам пожениться! — воскликнула она с жаром. — Ты же считаешься гением бизнеса. Неужели не можешь придумать более оригинальное решение?
— В последних пяти поколениях у Эвансов рождались мальчики с темными волосами и голубыми глазами, — огрызнулся Гаролд. — Я не позволю тебе делать из меня дурака.
— А если родится девочка? Со светлыми кудряшками? Что тогда мы будем делать? Быстренько разведемся?
По лицу Гаролда пробежала судорога, и он тихо произнес:
— Если мы поженимся, о разводе не будет и речи.
И тут Агнес заговорила в порыве надежды:
— Но ведь это единственный выход из ситуации, неужели ты не понимаешь? Мы поженимся, а через год разведемся. И почему мне это раньше не пришло в голову?
— Чтобы ты снова могла выйти замуж? — Гаролд поднял на нее взгляд.
— Я не хочу ни за кого выходить замуж — в первый или во второй раз. Сколько раз повторять!
— Я не допущу, чтобы моего ребенка растил отчим.
В его глазах, невольно подумала Агнес, отражается страдание.
— У тебя была мачеха, да?
— Даже если это и так, это не…
— Что произошло, Гаролд?
— Что? Хорошо, я расскажу тебе. Рейчел ненавидела меня. Она так ревновала отца ко мне, что в шесть лет отправила меня в школу, где мне пришлось несладко. Мне было так плохо и одиноко, что я думал, что умру. — Гаролд провел рукой по своим черным волосам. — Но отец был слишком занят ею, чтобы понять, что происходит, а я — слишком горд, чтобы пожаловаться ему. И… какого черта я тебе это рассказываю? Я никому никогда об этом не говорил. Никому!
— Но мне-то рассказал, — тихо сказала Агнес.
Впервые она поняла, какие демоны терзают Гаролда. Ей ясно представился маленький черноволосый мальчик, прижатый к стене большими ребятами, и, несмотря на гнев, Агнес почувствовала острую жалость.
— Ты вынудила меня нарушить все мои правила.
— И ты ненавидишь меня за это. — Агнес была близка к слезам.
Гаролд взял ее за локти.
— Скажи мне правду: ты собираешься делать аборт?
Агнес покачала головой.
— Я не смогла бы. — И увидела, как разгладились черты его лица. — Как и не смогла бы отдать ребенка в приют. Я оставлю его себе, Гаролд. Я справлюсь.
— Да, справишься. Потому что будешь моей женой.
Агнес задрожала.
— Мы не должны вступать в брак. Ведь мы ненавидим друг друга. И если честно, я хочу развода не больше, чем ты. Моя мать разводилась трижды. Я знаю, что это такое. И не желаю моему ребенку подобной участи.
