Второй охранник маячил в будке, но при появлении Диминого «БМВ» выполз на улицу.
Дима оценил нововведение. Раньше мощный прожектор освещал сам шлагбаум, охранную будку и самих охранников. Теперь его наклонили так, чтобы пятно света захватывало достаточно большой участок дороги, оставляя шлагбаум и охрану в полумраке. Водитель, подъехавший ближе, чем на пятьдесят метров, сразу же слеп от яркого света. Въехав в полосу света, Дима поморщился, снял с козырька солнцезащитные очки, водрузил на нос. Когда его «БМВ» оказался метрах в десяти от шлагбаума, охранник вышел вперед и поднял руку, приказывая остановиться. Дима не собирался конфликтовать. Он нажал на тормоз и опустил стекло иномарки.
— Здравствуй, Миша, — кивнул он подходящему охраннику, полагая, что на этом встреча и закончится.
— Здравствуй, Дима, — ответил спокойно тот. — Ты один?
— Один, — подтвердил Дима.
— Не возражаешь, если посмотрю?
Второй охранник, его имени Дима не знал, переместился назад, встал на уровне задней двери «БМВ», стараясь выдерживать линию огня, но при этом находиться за световой завесой.
— Смотри, — Дима открыл заднюю дверцу и позволил Мише проверить салон. — Случилось что-нибудь?
— Да, в общем, ничего страшного, — уклончиво ответил тот.
— А почему машины проверяете?
— Отец приказал, — коротко ответил Миша.
— Он дома?
— Дома. Гости у него.
— Кто?
Охранник равнодушно дернул плечом. Все правильно, даже если знаешь, иногда лучше молчать. Другое дело, что временами молчание бывает красноречивее любых слов. Раз Миша не назвал конкретных имен, значит, у отца кто-то из «деловых партнеров». В смысле, реальные люди его круга. И если они приехали среди ночи, а отец согласился их принять или вызвал сам, значит, ситуация сложилась неординарная. Ситуация с наркотой приняла столь серьезный характер, что приходится предпринимать такие жесткие меры предосторожности? Наверняка большинству жителей поселка подобная «предусмотрительность» придется не по вкусу. Не избежать жалоб. Оно, конечно, проблема небольшая, но все-таки проблема.
Миша повернулся к напарнику, сказал:
— Чисто. — Затем кивнул Диме: — Проезжай, Дима.
Извиняться он не стал. И правильно. Этот парень выполнял свою работу. За что извиняться-то?
Полоска шлагбаума ушла вверх, в темноту. Дима нажал на газ. «БМВ» прокатился по поселку, остановился у стальной ограды отцовского дома. За оградой, в саду, маячил боец с такой же винтовкой, как и у охранника Миши. В доме, само собой, хранилось кое-что посерьезнее, но стоящий на виду пехотинец не мог позволить себе расхаживать по саду с «Калашниковым» или «узи». На поводке он держал внушительного бультерьера. Дима поморщился. Картинка выглядела довольно пошло, как в третьесортном американском боевике. Но, надо сказать, из машины выходить ему сразу расхотелось. У ворот Дима увидел Челнока — одного из ближайших соратников отца. Тот давал какие-то наставления еще одному охраннику. Видимо, положение у отца складывалось более чем серьезное. Он никогда не грешил чрезмерными страхами.
— А-а, Дима, — Челнок приглашающе махнул рукой. — Проезжай.
Дима притормозил:
— Привет. Кто у отца?
— Манила, Седой, Юань, Паша Луцик, Петеля… Папы…
— Сходняк?
Челнок пожал плечами.
— Базары чистые трут.
— А чего здесь?
— В городе стремно стало.
— Понятно, — Дима посмотрел в сторону полыхающего огнями коттеджа. — Ты подойдешь?
— Позже, — кивнул Челнок.
— Хорошо, — Дима нажал на газ.
«БМВ» прополз через двор, остановился на подъездной дорожке. Ворота подземного гаража оказались заблокированы чьей-то «Вольво». Подъездная дорожка была забита машинами. Как иномарками, так и отечественными. Видимо, отец созвал большую часть бригадиров. Здесь же стояли и машины «пап». Особняком, в стороне, притулились «Жигули» Седого. Для законника, смотрящего по городу, роскоши не существовало. Судья всегда и во всем соблюдал подчеркнутую скромность.
Дима поставил машину, зашел в дом. На первом этаже, в обширном холле, он увидел «дежурную группу» — восемь человек. Разговаривали вполголоса, смеялись:
— …Вежливо так говорю: «Пацаны, можно посмотреть, кто за вами?»…
— …А на него уже счетчик вдвое настучал…
— …Мы с Куцым подъехали, как забивались, смотрим, тачка ломовая прямо у входа стоит. Спрашиваю у цидиков местных: чья, мол, игрушка? Хозяйская, говорят. Прикинь? А он жалуется, денег нет. Пришлось тачку за долги взять…
У окна в кресле сидел Боксер. Подперев тяжелую челюсть огромным кулаком, вдумчиво смотрел по видаку мультфильмы. На звук открываемой двери повернулся, увидел Диму, расплылся.
— Димок, здравствуй, брат, — просипел, сползая с кресла.
— Здравствуй, Бокс, — Дима символически обнялся с Боксером. — Как дела?
— Дела-то нормально, жиган, — Боксер неопределенно мотнул головой, заперхал. — Да здоровьичко что-то подводит. Простыл, наверное. А ты к папе? Иди, он наверху. Только там люди у него.
— Спасибо, Боксер, я знаю. — Дима кивнул разглядывающим его охранникам, поднялся на второй этаж.
За столом сидела Светлана, чертила что-то пальцем на белой скатерти. Дима подумал, что давно уже ее не видел. Светлана состояла с отцом в законном браке уже больше трех лет. Дима сперва воспринимал мачеху настороженно, хотя и старался не показывать вида, но постепенно привык. Да и Света обжилась, одомашнилась, что ли. Сейчас увидела Диму, улыбнулась.
— Здравствуй, Дима.
— Здравствуй, Света. Что такая грустная?
— Устала что-то. Отец в кабинете.
— Спасибо, мне уже сказали. — Дима присел на стул, вздохнул, потер глаза. — Спать хочется. Целый день на ногах.
— Как твое кино? — спросила Света.
— Снимается кино. Куда оно денется? На этом поприще у нас конкурентов нет, кроме Спилберга.
— Скромное заявление.
— Пусть скромное, зато объективное, — в тон ей ответил Дима.
В комнате повисла неловкая пауза. Первой ее нарушила Светлана.
— Что у отца стряслось, ты не в курсе?
Она посмотрела на Диму, надеясь, что тот все объяснит.
Дима пожал плечами. Если отец не счел нужным предупреждать жену о неприятностях, значит, так нужно. И ему, Диме, не стоит вмешиваться в отцов расклад.
— Света, рад бы сказать, да только и сам ни малейшего понятия не имею. Ты же знаешь отца. Насчет работы из него лишнего слова клещами не вытянешь.
Это была святая правда, касающаяся всех, кроме очень узкого круга людей. Надежных, проверенных, преданных. Даже Диму Кроха старался не посвящать в свои дела без острой необходимости. Старший же брат Димы, Степан, вообще не касался отцовских дел. Светлана по большей части тоже.
