Эти размышления профессора над смыслом жизни прерываются загоревшимся проекционным экраном на стене и появлением ещё одного сюжета, как обычно, сопровождаемого музыкальной заставкой. Фоном к этому сюжету звучит русская песня «Калинка», которую профессор хорошо знал, прослушивая её неоднократно с дисков в своей домашней фонотеке наряду с другими народными песнями. Вспоминая сюжет предыдущий, и просматривая предлагаемый, он приходит к выводу, что подборка их была сделана таким образом, чтобы вызвать определённую реакцию зрительного зала. Разумеется, отрицательную и, разумеется, направленную против известного восточного монстра.
На экране была высвечена карта Российской Федерации, раскрашенная в разные цвета и с сопутствующей внизу надписью: «Так будет выглядеть Россия через пятнадцать лет после урагана «Катрина». Синий цвет – территории, подпадающие под контроль США, жёлтый цвет – земли, отходящие Китаю, между ними – спорная территория. Терракотовый цвет – зона Японии, зелёный – мусульманские анклавы. Карелия отходит Финляндии». Вот она, скрытая третья мировая – подумал профессор – только что ж они Норвегию-то обделили, уж Кольский полуостров могли бы, если не пообещать, то хотя бы раскрасить в наш любимый красный цвет. Ведь так для них стараемся.
Дальше шёл комментарий, который профессор слушать не стал. И не потому, что комментарий этот был противоречив или базировался на ложных фактах – просто сам профессор был сейчас не в согласии с самим собой, и требовалось какое-то разрешение данного психологического несоответствия. Он поднялся, накинул куртку и отправился на своей машине домой. Долго петлял по городу в надежде отвлечься от своих размышлений, останавливался и подолгу стоял просто так, как это любил делать разведчик Штирлиц в известном советском фильме, когда не находил ответа на возникавший вопрос. Профессору не помогала ни сигарета-понс, ни симфоническая музыка, льющаяся из динамиков, ни мелькающие на экране дисплея кадры из любимого им фильма «Голубой ангел». Затем, включив зажигание, он плавно тронулся с места, подъехал к дому, открыл входную дверь и вошёл в квартиру. Долго сидел, не раздеваясь, затем достал из холодильника бутылку пива, откупорил её, извлёк из секретёра материнский дневник и, найдя нужную страницу, начал читать:
«…После убийства моих родителей я возненавидела страну, в которой родилась, и в которой прошло моё радужное детство. Сейчас я живу в другой стране. Сказать, что я её люблю, как мать родную, вряд ли повернётся язык. Но здесь спокойно, надёжно, всё строго и выверено, порой патриархально, хотя недостаёт российской душевности и простоты. Но лучше её отсутствие, чем от души кровавый террор и эта слепая, ничем не объяснимая классовая ненависть простого народа к интеллигенции, ставшая в одночасье объектом уничтожения. Хотя для меня объяснимая: слишком большая пропасть разделяла власть имущих от народа в России, пропасть, из-за которой погибла российская монархия во главе с царём, рухнула вера, традиции, погиб цвет её нации. В Европе такой пропасти никогда не было. Власть имущие в течение веков убедились, что забираться слишком высоко или давать опускаться простому народу чересчур низко, всегда чревато революциями, изредка вспыхивавшими, правда, но никогда не имевшими таких губительных последствий, как в России. У Гитлера, захватившего всю Европу, упомянутая пропасть тоже имеет место, только пропасть эта именуется неприятием по национальному признаку. Хуже она или лучше классовой ненависти, не берусь судить – по-моему, одинаково гнусно. А для нас, русских, особенно. И что ещё гнусно для нас, настоящих русских, так это отрекаться от своей страны и изменять ей, какой бы бездарной и бестолковой она ни была. И хаять её за глаза. Потому что за всё это потом придётся отвечать перед Богом, ибо Россия – такое вот заколдованное вместе со своим народом место на Земле….»
Дальше шла пустая страница, за ней тонкая картонная прокладка, на которой, как будто ему адресованная, была сделана следующая надпись: «Воспользуйся ими так и извлеки из них правильный урок, чтобы не стыдиться потом поступков своих».
Ежи Довнар
