Понимание же времени формируется следующим образом:
«… Присутствие как сущее, для которого дело идет о его бытии, применяет себя первично, будь то выражение или нет, для себя самого. Ближайшим образом и большей частью забота есть усматривающее озабочение[77]. Применяя себя ради себя самого, присутствие «растрачивает» себя. Растрачиваясь, присутствие тратит само себя, т. е. свое время. Тратя время, оно считается с ним. Усматривающе-расчетливое озабочение ближайшим образом открывает время и ведет к формированию счета времени. Расчеты с временем конститутивны для бытия-в-мире. Озаботившееся раскрытие в усмотрении[78], считаясь со своим временем, делает раскрытое подручное и наличное встречным во времени. Внутримирное сущее становится таким образом доступно как «существующее во времени»»[79].
В приведенном фрагменте речь идет о понимании времени как меры самого себя. Но тогда откуда берется само понятие меры? Почему протяжение между рождением и смертью может быть оценено количественно? Наиболее естественно предположить, что оно выводимо из пространства, на что указывает В. И. Молчанов[80]. Такое рассуждение основано на привычном для нас различении предметов окружающего мира, т. е. их ограниченности. Основная мысль такого подхода состоит в том, что наше восприятие пространства дает нам понятие конечного.
В экзистенциальной аналитике вопрос о первичности пространства и времени решается в пользу времени. Но не так, что время есть основание пространства, а таким образом: поскольку присутствие временит, а временность есть смысл заботы, то временность уже всегда дает присутствию и некоторый горизонт, в этом горизонте раскрывается и некоторая местность. Поэтому пространственность возможна лишь потому, что присутствие обладает временностью, которая открывает присутствию мир и поэтому «мир не наличен в пространстве, но последнее дает открыть себя только внутри мира»[81].
Таковы коротко основные положения экзистенциальной аналитики М. Хайдеггера, которые и легли в основу данного исследования.
Приложение II
О соотношении между наличным и подручным
Поскольку вопрос о соотношении наличного и подручного важен для нас, остановимся на нем подробнее. Строго говоря, нельзя сказать, что в мире есть что-то, о чем человек не знает, для чего оно. Сам мир видится нами предназначенным для бытия. Эта ситуация нашла свое отражение в антропном принципе, сформулированном в 50-70-х годах прошлого столетия. Ее прекрасно описывает К. Ламонт, заключая описание словами «…Эти различные соображения (речь идет о сочетании факторов, при которых возможна жизнь – А.Г) заставляют сделать вывод, что комплекс тело-личность, существование которого зависит от самого тонкого равновесия естественных сил, неразрывно связан со своей земной окружающей средой»[82]. Получается, что говорить о наличном как о чем-то, противостоящем подручному, не приходится. М. Хайдеггер, говоря о наличном, выводит это понятие из «дефектных модусов» существования подручного. Сломанный инструмент – это уже наличное, а не подручное. Заметим, что как только сломанный инструмент утратил свое для-чего, он сразу перешел в категорию наличного. Вопрос о соотношении наличного и подручного может быть поставлен и как вопрос о первичности того или другого, или, иными словами, что является фундирующим: наличное для подручного или наоборот[83]. Рассматривая это отношение, надо брать в расчет еще два понятия, которыми оперирует экзистенциальная аналитика: присутствиеразмерное и неприсутствиеразмерное. С присутствиеразмерным дело обстоит довольно просто – все подручное автоматически является присутствиеразмерным; некоторое наличное, являющееся подручным в «дефектном» модусе, также относится к присутствиеразмерному (сломанный инструмент, например). Определение «некоторое» по отношению к наличному связано с тем, что если есть неприсутствиеразмерное, то оно и есть наличное в своем чистом виде, т. е. ни в каком своем модусе не становящееся подручным, поскольку у него нет для-кого оно подручное. Более подробно вопрос о самостоятельности наличного рассматривается в статье С. И. Голенкова[84]. Еще одно замечание в пользу существования чистого наличного состоит в том, что с позиций современной науки был период в истории Земли, когда ни о каком присутствии и, следовательно, подручном говорить не приходится. Пусть это наше представление о прошлом, но оно сформулировано нами именно так. Вопрос об антропологии в «Бытии и времени» не рассматривается, утверждается, что «… экзистенциальная аналитика присутствия лежит до всякой психологии, антропологии и уж подавно биологии»[85]. Настоящее исследование проводится в полном согласии с этим тезисом, именно поэтому обзор экзистенциальной аналитики вынесен в самое начало, однако в вопросе о соотношении наличного и подручного нельзя не сослаться на наше понимание антропологии. Для удобства читателя и в целях нашего исследования откажемся от парных терминов (подручное – наличное, присутствиеразмерное – неприсутствиеразмерное) и введем два других – полезное и не-полезное. Полезность будет строго определена после того, как будет сформулирован основной тезис исследования, пока же можно пользоваться традиционной, онтической трактовкой этого термина. Введение этих терминов никак не затрагивает вопрос об онтологии наличного и подручного.
