– Очень большая шишка, комиссар полиции Данубии. Он один из их самых жестоких мясников, так что обращайтесь с ним как можно мягче. Он задержался поговорить с разыскной группой о сбежавшем заключенном.
Сам комиссар – в ее самолете! Кэрол затошнило, но когда тот поднялся по трапу, она с улыбкой протянула комиссару руку. Карлов оказался высоким мужчиной чуть за пятьдесят, с плотно сжатыми губами и узкими ноздрями.
– У меня сороковое место.
Кэрол не могла позволить ему усесться в задней части салона.
– Полет до Франкфурта очень красив, – с легкой улыбкой заметила она. – Глупо садиться за крылом.
– Я предпочитаю сидеть в хвосте, – ответил он. – Так полет проходит намного глаже.
– Это один из наших самых гладких перелетов. Передние сиденья не тряские, а обзор будет намного лучше.
Комиссар пожал плечами и последовал за Кэрол по проходу. Она взглянула на манифест и подумала, сажать ли его рядом с другим пассажиром. Если посадить, они могут затеять разговор, и тогда комиссар вряд ли будет оглядываться, когда она выведет Джо из мужской комнаты. Но припомнив горькие слова того пассажира о поисках, она предпочла не рисковать. Кэрол усадила комиссара на третье место, засунула его сумку на полку и попросила пристегнуть ремень.
Пассажир на седьмом месте встал и направился в хвост. Кэрол перехватила его у дверей мужской комнаты.
– Сэр, пожалуйста, займите свое место. Самолет сейчас начнет движение.
Лицо мужчины было белым.
– Стюардесса, извините, мне может стать нехорошо. Я немного боюсь взлета.
Кэрол протянула руку и отвела пассажира от двери, пока он не понял, что та заперта.
– Я принесу вам таблетки, они помогут. Все должны находиться на своих местах, пока мы не наберем высоту.
Усадив мужчину в кресло, она схватила микрофон.
– Дамы и господа, я ваша стюардесса, Кэрол Даулинг. Пожалуйста, пристегните ремни и не курите, пока не погаснет табло. Наше место назначения – Франкфурт, ориентировочное время перелета – два часа пять минут. Скоро будут поданы легкие закуски. Пожалуйста, без колебаний спрашивайте все, что пожелаете. Приятного вам полета.
Когда она подошла к кабине экипажа, самолет уже закончил рулежку и двигатели заревели. Кэрол наклонилась к Тому:
– Капитан, кабина заперта.
Том так стремительно повернулся, что задел рукой ее волосы. Кэрол почувствовала тепло его прикосновения и неосознанно подняла руку к голове.
– Спасибо, Кэрол.
Двигатели ревели, и слова было трудно разобрать. Год назад Том смотрел бы на нее, а по губам читалось: «Кэрол, я тебя люблю», но это осталось в прошлом. На мгновение она безумно пожалела, что они так и не справились со своей размолвкой. Бессонными ночами Кэрол признавалась себе, что Том пытался: он зондировал почву, но она не отступала ни на шаг. Все его попытки неизменно заканчивались новыми ссорами; потом Тома на шесть месяцев перевели в Лондон, и они больше не встречались. А сейчас работали на одном рейсе. Два вежливых сотрудника без единого намека на то, что когда-то все было иначе.
Кэрол повернулась к салону, но Том жестом подозвал ее к себе. Он кивнул второму пилоту, и двигатели чуть притихли. Когда капитан отвернулся, Кэрол вдруг ощутила невероятное одиночество. За этот рейс было несколько минут, когда Том казался дружелюбным, близким. Минут, когда ей казалось, что они смогут все наладить. «Но все уже кончено, – подумала она. – Даже если мне удастся довезти Джо до Франкфурта, Том никогда меня не простит».
– Кэрол, ты уже разговаривала с комиссаром?
– Только когда показывала ему кресло. Он не очень разговорчив.
– Позаботься о нем как следует. Он очень важная персона. Они собираются запретить полеты американских авиакомпаний в Данубию. Если ему понравится обслуживание, возможно, это хоть чуть-чуть сыграет в нашу пользу. Как только мы окажемся в воздухе, я пришлю к тебе Дика, чтобы тот помог с ужином.
– Не надо! В смысле, это же просто холодные закуски. Там всего шесть пассажиров, я справлюсь.
Она вернулась в салон и, проходя мимо мужчины, который боялся взлетов, ободряюще улыбнулась. Самолет вышел на взлетно-посадочную полосу, и двигатели заревели в полную силу. Все пассажиры, включая комиссара, смотрели в иллюминаторы. Кэрол прошла в хвост, постучала в дверь мужской комнаты и тихонько позвала Джо.
Он бесшумно выскользнул в проход. В тусклом свете худощавый парень казался скорее тенью, чем человеком. Кэрол наклонилась к его уху.
– Последнее сиденье справа. Ложись на пол. Я прикрою тебя одеялом.
Он опасливо пригнулся и исчез между сиденьями. «Крадется, как кот», – подумала Кэрол. Точнее, котенок, исправилась она, припомнив мальчишеский пух на его лице.
С трудом сохраняя равновесие во взлетающем самолете и придерживаясь за стойку, Кэрол опустилась на сиденье у прохода рядом с Джо, выдернула из стойки одеяло, развернула и набросила на парня. Если смотреть мельком, все нормально, но пристальный взгляд сразу заинтересуется странным бесформенным холмиком.
Ее взгляд не отрывался от светящейся надписи: «Пристегните ремни. Не курить». «Attachez vos ceintures. Ne fumer pas». Пока надпись горит, у Кэрол есть отсрочка, островок безопасности. Но как только она погаснет, девушке придется включить яркое освещение салона. Пассажиры смогут вставать со своих мест, а укрытие Джо превратится в фарс.
Только сейчас она всерьез озаботилась тем, что с нею за это будет. Подумала, что скажет Том, и с тревогой вспомнила его прошлогоднюю реакцию, когда Кэрол стала причиной неприятностей на его судне.
– Но, Том, – возражала она, – почему я не должна была разрешать бедной девочке выпустить свою собаку из клетки? Девочка летела одна, в приемную семью, к незнакомцам. Мы летели ночью, в салоне было темно. Никто бы не узнал, если б та женщина не споткнулась, на свою беду, о собаку… Конечно, та ее тяпнула.
– Кэрол, – ответил Том, – возможно, когда-нибудь ты научишься следовать инструкциям. Та женщина была акционером компании и устроила скандал в главном офисе. Я взял вину на себя, потому что меня они точно не уволят. Но после семи лет работы с чистым послужным списком очень неприятно получить выговор.
Ей было неуютно вспоминать, как она вспыхнула. Она просто в восторге, сказала тогда Кэрол, что у него больше нет безупречного послужного списка. Может, теперь он расслабится и станет похож на человека. Может, теперь он перестанет относиться к инструкциям компании как к Библии. Вспомнить все сказанное было нетрудно, она слишком часто заново переживала ту ссору.
Девушка попыталась представить себе Чарли Райта, управляющего Северным отделением во Франкфурте. Чарли… он тоже был человеком компании. Он любил, когда самолеты вылетали и прилетали по расписанию, к полному удовлетворению пассажиров. Чарли определенно рассердится, когда узнает о необходимости сообщать в главный офис о безбилетнике, и, несомненно, отстранит ее от работы или сразу уволит.
