— Простите, что вы сказали?
— Я просто, хм, спросил, о чем вы думаете. — Молодой человек указал на гобелен. — Вы были так… поглощены чем-то.
Ралли покраснела. Она сосредоточилась на гобелене. На нем была изображена охота на единорога. Единорог стоял на опушке у ручья, два копья воткнулись ему в ребра, и тонкие струйки крови стекали по бокам. Собаки и охотники окружили животное. У собак были злобно оскаленные пасти, а на лицах мужчин читалась жестокость и непреклонность. Единорогу грозила либо гибель, либо плен, и его глаза были полны невыразимой муки.
— Ужасно, — сказала Ралли.
Молодой человек посмотрел на Ралли. Он колебался.
— Это то, о чем вы думали? — переспросил он.
Ралли обернулась.
«Ты странный, — решила она. — Я должна была тебя заметить».
— Мне нравится эта сцена, — вздохнул незнакомец. Он печально разглядывал единорога. — Видимо, это неправильно. Наоборот, я должен находить ее отвратительной. Так ведь?
Внимание Ралли переключилось на молодого человека с сонными глазами, на надежду в его голосе. Она подошла и дотронулась до его плеча.
— Нет, — произнесла она, — нет, вы не должны.
В пятницу номер семь Ралли одела белоснежные трусики и белоснежный лифчик. На ней было платье серебряного цвета. Оно свисало с ее плеч, как невесомые, тонкие доспехи. Было начало ноября, ночи были холодными, поэтому Патрик принес ей черную накидку. Ралли не терпелось поехать домой к Патрику, разрезать накидку и платье. Она быстро поужинала и унеслась мыслями в ванную комнату, где ничто не мешало наслаждаться упругостью ее косы.
За столом, держа в руке стакан с виски, Патрик оскалился, как волк.
Ралли дотронулась до своей щеки, проверяя ее мягкость. Странная ухмылка Патрика ее беспокоила.
— Что? — не выдержала она.
— Сработало, — ответил он.
— Что сработало?
— Сама знаешь что, — он оглядел ее с головы до ног.
Ралли высокомерно фыркнула.
— Ты думаешь, я в тебя влюблена?
Патрик покачал головой.
— Наоборот, — сказал он.
Вечером, когда он разорвал ее платье и сделал из него шарф, Ралли попросила Патрика завязать шарф на шее.
— Пусть он спадает между грудей, — шептала Ралли, — как мужской галстук.
Патрик подчинился.
Ралли взглянула в зеркало.
— Мне нравится, что у меня гладкие икры, — прошептала она.
Патрик сжал ее запястья. Он издал звук, напоминавший смешок.
— Мне нравится, как накрашены мои губы. — Ралли поворачивала голову, пытаясь разглядеть губы в профиль. Внезапно ее словно толкнули. Она ощутила толчок в груди, даже увидела его в своем отражении. Она задержала дыхание.
Патрик почувствовал ее состояние.
— Что?
Ралли покачала головой.
— Ничего.
Патрик сжал ее сильнее.
— Скажи мне.
Ралли видела, как румянец заливает ее щеки.
— Этого не должно быть. Я…
Патрик приблизился. Она схватила его за брюки.
— Я хочу поцеловать себя, — прошептала Ралли.
Патрик выдохнул. Казалось, именно этого он и ждал.
— Я хочу… — Ралли любила свои скулы, изгиб бедер. Она представила свое тело в аэродинамической трубе. Поток воздуха обдувал ее, искажая знакомые черты.
— Я хочу поцеловать себя, — произнесла она, — всю.
Патрик прижался к ней. Ее плечи касались его груди, но Ралли не сводила глаз с отражения в зеркале. Она ощутила напряжение внизу живота.
— Я хочу… — Ралли смотрелась в зеркало. Она пыталась высвободить руки, чтобы потрогать изображение.
Патрик сильнее сжал ее руки.
— Ты не можешь, — тихо сказал он.
Ралли прикусила губу. Она закрыла глаза. Как только она это сделала, нимфа исчезла. Она открыла глаза, любуясь отражением. Перед ней было невозможное, колеблющееся, пойманное женское тело. Ралли сделала шаг вперед.
— Я могу, — хныкала она, — я хочу.
Патрик засмеялся. Его ухмылка отразилась в зеркале. Руками он сжимал запястья Ралли.
— Не-а, — протянул он.
Ралли вырывалась. Напряжение в глазах и между ног возрастало. Она сжимала бедра, скрежетала зубами, чувствуя приближение чего-то не имеющего названия.
— Я могу, — шипела она, — я это сделаю.
Патрик продолжал смеяться. Ногтями Ралли впилась в его руки, царапая их. Ее огромные распахнутые глаза отражались в зеркале, мышцы на ногах затвердели и напряглись.
— Пожалуйста, — задыхалась она. — Да, Да.
— Нет, — приказал Патрик.
Ралли хныкала и сопротивлялась. Она чувствовала, как струйка пота стекает по ее лбу, ощущала нарастающее наслаждение между бедер.
— Пожалуйста, — умоляла она. Патрик был непреклонен.
— Пожалуйста, — рыдала Ралли.
Когда дыхание Ралли участилось, а мольбы переросли в стоны, Патрик со смехом отпустил ее руки. От неожиданности Ралли оступилась, упала на колени, одна туфля отлетела в сторону. Выставив руки вперед, Ралли приостановила падение.
— Ох!
Ралли взглянула в зеркало. Она видела себя — стоящую на четвереньках, задыхающуюся, коса перевесилась через плечо, грудь в белом лифчике свисала вниз. Ее шарф был все еще обмотан вокруг шеи. Он доставал теперь до пола, но Ралли возненавидела его, он напоминал ей привязь. Патрик возвышался над Ралли, радостно смеясь.
— Ох, — повторила Ралли.
Патрик и не думал ей помогать. Его глаза искрились удовольствием и триумфом, которых раньше не было.
— Я поранила колено, — произнесла Ралли.
Патрик кивнул.
— Я знал. Теперь можешь ехать домой.
Вожделение ослепило Ралли.
— Что? — прошептала она.
— Ты слышала, — твердо сказал Патрик, — езжай домой.
Ралли стояла на четвереньках, не в силах понять, что ему от нее нужно. Слезы злости наворачивались на глаза.
— Что ты собираешься делать? — прошептала она.
— Я хочу выпить, — объяснил Патрик, — как только ты исчезнешь.
— Нет, — фыркнула Ралли, — что ты делаешь со мной?
— Иди домой, — приказал он.
Ралли села. Она отвернулась от зеркала.
— Об этом ты думаешь целый день? — свирепо сказала она. — Сделать это со мной? Вызвать у меня желание к… этому?
Патрик достал спортивные штаны и футболку из шкафа и кинул их Ралли.
