Сославшись на сонливость, Иванов оставил Шестопалова в холле и пошел на пляж. Здесь, раздевшись и устроившись на лежаке, сделал вид, что дремлет. Но конечно же он хорошо видел все, что происходит вокруг.
Примерно через час у лестницы, ведущей с террасы на пляж, появились Ираклий и Шестопалов. Отвернувшись, Иванов выждал минут пять, затем незаметно осмотрелся. Оба лежат поблизости. Отлично. Посмотрев в их сторону чуть позже, увидел: Шестопалов тасует колоду.
В карты Ираклий и Шестопалов играли до самого обеда. Перед обедом Иванов задремал по-настоящему, но его разбудил легкий кашель. Открыл глаза – рядом на корточках сидит Шестопалов:
– Баграт Элизбарович, видите человека за моей спиной? На лежаке, в синих плавках?
– Вижу. Кто это?
– Некто Кутателадзе, директор московского мясокомбината. Не против, если я вам его представлю?
– Совсем не против.
– Думаю, этот Кутателадзе нам не помешает. Человек он довольно милый. К тому же денежный.
– Что ж, давайте, если денежный.
По знаку Шестопалова Ираклий подсел ближе, и знакомство состоялось.
Записка
Следующие три дня Иванов, Ираклий и Шестопалов провели вместе. В основном их сутки разделялись на игру, начинавшуюся, как правило, к ночи, и на все остальное. То есть на отдых, сон и еду. Так уж сложилось, что немалую часть «остального» занимало посещение ресторана с Юлей, Алисой и Ритой.
Каждый, кто хотел бы узнать всю подноготную о Баграте Элизбаровиче, наверняка всю эту подноготную уже знал. Кроме того, по «Жемчугу» гуляло несколько визитных карточек Чубиева.
На четвертый день, с трудом открыв глаза в четверть второго, Иванов подумал: может быть, хватит? Задача, которую он себе поставил, выполнена.
Вскочив, принял душ. Оделся, подошел к двери, взялся за ручку – но почти тут же пришлось нагнуться. Поднял лежавший под дверью бумажный квадратик, развернул: «Уважаемый Б.Э.! Вас срочно просил позвонить в Москву Леонид Георгиевич».
Леонид Георгиевич… То есть Прохоров. Записка – сигнал сочинцев.
Спустившись в холл, зашел в будку междугородного телефона-автомата. Набрал номер Прохорова. Через секунду в трубке щелкнуло.
– Слушает Прохоров.
– Леня, это Борис. Я в Сочи. Что, какие-то новости?
– Еще минут двадцать, и я уехал бы во Внуково. Вчера позвонили из Гудауты. Кудюм там.
– Вот те на… И как он себя чувствует?
– Вроде в спокойном состоянии. Гудаутцы взяли у него паспорт, якобы для проверки. Так что деться ему некуда. Короче, у меня уже билет на самолет. Я вылетаю. Ну и… хотел бы увидеть тебя.
– Ты летишь до Адлера?
– До Адлера. Рейс десять пятьдесят два.
– Отлично. Давай так: в адлерском аэропорту тебя встретят. А я сяду в машину чуть позже. Скажем, у Гантиади.
Ираклию и Шестопалову Иванов объяснил, что срочно вылетает в Москву. Потом по телефону-автомату позвонил в Сочинское УВД и попросил дежурного выслать машину для встречи Прохорова. Предупредил: вместе с Прохоровым эта машина должна подождать его в Гантиади.
Через три часа он уже сидел рядом с Прохоровым в синей «Волге», направляясь в Гудауту.
В Гудауту они приехали около восьми часов вечера. Здраво рассудив, что разговор с Нижарадзе-Кудюмом лучше отложить до утра, остаток дня оба решили посвятить уточнению связанных с Кудюмом обстоятельств. Только выяснив их, можно было выработать тактику завтрашнего допроса.
Ожидавший их начальник Гудаутского отделения внутренних дел, моложавый майор, хоть и был готов к разговору, ничего нового о Кудюме сообщить не смог. По его сведениям, Кудюм, вернувшийся после отбытия наказания к семье в Гудауту, бывал здесь крайне редко. На все вопросы участкового всегда отвечал одно: ездил к родственникам. Родственники у него были в Тбилиси, Пицунде и Лазаревском. Но где в действительности бывал во время своих отлучек, пока не установлено. Выдвинутая было версия, что на «гастроли» он выезжает в Псковскую и Новгородскую области, в дальнейшем не подтвердилась. Что касается паспорта, Кудюм уверял всех в Гудаутском ОВД, от участкового до начальника отделения, что действительно потерял паспорт в поезде. То же самое он сказал и вчера, когда паспорт у него под видом проверки был изъят. Вообще же, по словам начальника ОВД, этим фактом, изъятием у него паспорта, Нижарадзе остался крайне недоволен. Он уверял, что ему опять якобы нужно ехать к родственникам, сначала в Тбилиси, потом в Пицунду.
В комнате для приезжих Иванов и Прохоров перед сном все еще раз обсудили. Конечно, было бы хорошо, чтобы на первых порах Кудюм о приезде сюда хорошо знакомого ему Иванова не подозревал. В этом случае, если бы он начал темнить, Иванов, внезапно подключившись к допросу, мог бы использовать фактор неожиданности. Тем не менее решили: все же лучше будет, если Иванов просто посидит за столом. Молча. Делая вид, что не помнит Кудюма. Такое поведение должно дать двойное преимущество: во-первых, Кудюм, столкнувшись с непонятным ему поведением Иванова, наверняка будет нервничать; во-вторых, Иванов, разместившись в стороне, сможет наблюдать, как он будет реагировать на подготовленные заранее вопросы.
Допрос
Утром Прохоров и Иванов вошли в комнату, отведенную для разговора в Гудаутском ОВД.
Кудюм явился точно к десяти:
– Можно?
Прохоров ответил:
– Пожалуйста, заходите. И дайте повестку, я отмечу.
Кудюм протянул повестку и уселся на единственный свободный стул.
Иванов отметил: за время, прошедшее с их последней встречи лет семь назад, он почти не изменился. Сухопарый, разболтанный, небрежно одетый. Выглядел на свой возраст – что-то около тридцати двух лет. Заметив, что Кудюм на него покосился, зевнул, прикрыв рот рукой. Ясно, Кудюм его узнал. И сейчас лихорадочно пытается понять, зачем он здесь.
Прохоров, почувствовав, что почва для допроса готова, начал задавать вопросы. Работал он, как отметил про себя Иванов, по высшему классу. Говорил спокойно, мягко, почти дружелюбно, но при этом непрерывно расставлял скрытые ловушки. Очень скоро эти ловушки начали срабатывать. Тем не менее, хотя метод действовал безотказно, ответа на главный вопрос – на самом ли деле Кудюм потерял паспорт или кому-то его передал или продал? – Прохоров получить не мог. Довольно скоро стало ясно: Кудюм врет. Паспорта он не терял, но сказать правду боится. На это твердо указывало то, что, даже окончательно запутавшись, Кудюм все-таки стоял на своем – паспорт потерял в поезде.
