— Мне кажется, что французы придают еде очень большое значение, — заметила Анна.
— Верно, — согласился герцог. — На самом деле, у французов две страсти, которым они всецело предаются.
— Какова их вторая страсть? — спросила Анна.
— Любовь, — ответил герцог.
Анна удивленно посмотрела на него и сказала:
— Хочешь сказать, что они относятся к любви почти как к науке, изучают ее?
— Любовь для французов — скорее не наука, а искусство, такое же, как живопись, музыка, скульптура… или еда.
— Наверное, это очень интересно — изучать любовь.
— Французы тратят на это всю свою жизнь.
Герцог понял, что Анна размышляет над тем, что он сказал.
Вдруг он заметил, что к их столику с радостными восклицаниями приближается небольшая компания.
Впереди шла англичанка, с которой у герцога был в свое время страстный роман, оборвавшийся только потому, что ее мужа, дипломата, направили в другую страну.
Графиня де Порталь — так звали эту даму — по-прежнему была очень красива и прекрасно знала об этом.
Ее огненно-рыжие волосы и изумрудно-зеленые глаза покорили немало мужских сердец.
Два подошедших вместе с графиней француза оказались давними знакомыми герцога, и он был рад повидать их.
— Я собиралась заехать к вам сегодня, — сказала графиня. — Передать поздравления и пожелать счастья. Знаешь, Ворон, дорогой, я действительно хочу, чтобы ты был счастлив.
При этом она заглянула в глаза герцогу, и в ее взгляде ясно читалось, что, конечно же, ни с кем, кроме нее. Ворону не познать настоящего счастья.
— Ты стала еще красивее, чем прежде. Мадлен, — галантно сказал герцог, поднося к своим губам руку графини.
Мадлен томно улыбнулась, а герцог добавил:
— Позволь представить тебя моей жене. Анна, это графиня де Порталь. Вся Англия погрузилась в траур, когда она покинула наши берега.
Анна кивнула, французы наперебой стали пожимать герцогу руку и поздравлять с законным браком, а графиня окинула Анну с ног до головы — и совсем не тем масленым взглядом, который адресовался герцогу.
Наконец, словно решив расставить точки над «i», графиня сказала:
— Я была очень удивлена, услышав о женитьбе герцога. Мы были с ним очень близкими друзьями — настолько близкими, что он мог бы и сообщить мне о своих намерениях.
Анна с любопытством разглядывала графиню и думала, что, пожалуй, понимает, почему этой женщиной восхищался герцог.
Графиня де Порталь в самом деле была очень хороша, однако Анна интуитивно чувствовала, что под этой маской кроется женщина недобрая.
— Вы должны посетить меня, — продолжала графиня, — и не удивляйтесь тому, что нам с вашим мужем нужно будет о многом переговорить. Как я уже сказала, мы были с ним очень, очень близкими друзьями.
В голосе графини звучала едкая нотка, не ускользнувшая от внимания Анны.
Затем она поняла, что де Порталь ревнует герцога.
И неожиданно Анна почувствовала, что на то у графини есть веская причина.
— Вы были любовницей моего мужа, мадам? — спросила Анна.
Графиня остолбенела, затем гневно воскликнула:
— Как вы смеете говорить мне такое! Меня еще ни разу в жизни так не оскорбляли!
Она сказала это так громко, что герцог и двое мужчин, с которыми он разговаривал, дружно повернули головы, желая узнать, что произошло.
Затем графиня повернулась и быстро пошла прочь, турнюр ее платья волочился за ней, словно хвост рассерженной индюшки. Двое французов пробормотали свои извинения герцогу и бросились следом за графиней.
Герцог посмотрел на Анну и спросил:
— Что случилось? Чем ты ее так разозлила?
— Прости, если я сделала что-то не так, — сокрушенно пожала плечами Анна.
Она вновь присела за стол, герцог последовал ее примеру.
— Так что же произошло? — повторил он.
Анна посмотрела вслед графине — та сердито говорила о чем-то, размахивая руками, в то время как французы наперебой пытались успокоить ее и уговаривали остаться в ресторане.
— Не знаю, что такого я сказала, но она… явно огорчилась, — пробормотала Анна.
— Что именно ты сказала? — полюбопытствовал герцог.
— Она все повторяла, какие вы близкие друзья, и я спросила, была ли она твоей любовницей, — ответила Анна.
Она умоляюще посмотрела на герцога, словно пытаясь убедить его в том, что у нее не было ни малейшего намерения оскорбить де Порталь — просто вслух высказала то, что логично вытекало из слов самой графини.
На секунду герцог остолбенел, затем неожиданно рассмеялся.
— Ты… не сердишься на меня? — спросила его Анна.
— Это была моя ошибка, — ответил герцог. — Это все последствия нашего разговора о мадам Помпадур. Я должен был предупредить тебя о том, что никогда не следует прямо в лицо называть женщину чьей-то любовницей. Это вовсе не комплимент, как ты решила. Любовные связи люди хранят в тайне от других, а те, кто догадывается об этих связях, всегда делают вид, что ничего не знают.
— Но она была твоей любовницей?
— Ты должна понять, что я не могу ответить на этот вопрос, потому что мужчина не имеет права выдавать женские тайны или при всех упоминать ее имя.
— Даже своей жене не может сказать об этом?
Герцог вновь почувствовал, что почва уплывает у него из-под ног.
Только вчера он говорил Анне о том, что между мужем и женой не может быть тайн друг от друга, а теперь утверждает обратное.
Он размышлял о том, что до сих пор ему не приходилось объяснять принятые в обществе правила поведения, и о том, как, оказывается, трудно это делать.
Поскольку герцог молчал, Анна сказала:
— Мне очень жаль, действительно очень жаль, что я сделала что-то неправильно, но я предупреждала тебя о том, что очень несведуща во многих вещах… и вряд ли гожусь тебе в жены.
— То, что ты сейчас сделала, не имеет отношения к нашему браку, — успокоил ее герцог. — Можно сказать, что ты неправильно усвоила урок, но твоей вины в этом нет. Винить следует твоего неадекватного учителя. То есть меня.
Анна улыбнулась, взгляд ее вновь стал лукавым.
— Я не думаю, что даже злейший враг мог бы назвать тебя неадекватным, — вздохнула она. — Ты для этого слишком умен.
— Ты уверена, что готова дать мне оценку? — ехидно поинтересовался герцог.
— Во всяком случае, могу сравнить тебя с другими людьми, которых встречала, включая преподавателей, которые приезжали в монастырь, чтобы учить меня. Они считались лучшими преподавателями во всем Париже. Кроме того, моим воспитанием занимались самые известные французские священники. Даже сам кардинал приезжал к нам раз или два в году.
