— Смотри, мама. Папчик во сне руками размахивает и блаженно улыбается. Давай его разбудим, а то он настольную лампу разобьет…
— Пусть поспит, сегодня суббота. Он вчера выпил много, потом гостей провожал. Никак с ними расстаться не мог. Посошки все пил. Пойдем на кухню, кофе сварим.
— Пойдем. Смотри, он глаза открыл. Папчик…
— Папчик — это я, — отозвался Родик, окончательно просыпаясь.
— Знаешь, что ты во сне делал?
— Не знаю, но сон мне снился очень странный.
— Ты руками махал. По лицу себя бил.
— Чертовщина какая-то приснилась. Принеси, малыш, мне водички, а то в горле все пересохло.
— Может, сока тебе налить?
— Нет, спасибо. Только водички, и похолоднее. А где мама?
— Она на кухню пошла кофе готовить.
— Хорошо. Давай за водичкой быстро сбегай. Лучше со льдом.
— Что, проснулся алкоголик? — услышал Родик голос жены. — Просит водичку со льдом? Иди, я ему сама принесу.
Родик прикрыл глаза и расслабился. Сон глубоко засел в подсознании, вызывая тревогу. «Пить, что ли, надо меньше? — подумал он. — Тревожное чувство по утрам — один из признаков алкоголизма. Что-то вчера я разошелся. Наверное, выпендриться перед Муром и Алексеем хотел. Они по полрюмочки пили, а я проглотил прилично. Правда, особо пьяным не был. Все помню. Вечер в целом удался. Целей своих я достиг. Мур теперь в курсе всех событий, а Алексей понял, что с его «старшим» мы в близких отношениях. Мур разошелся. За женой моей ухлестывал, танцевал. Меня по старинке Пончиком называл. Маму вспоминал, тосты за упокой ее души поднимал. Алексей себя тоже прилично вел. По фене почти не ботал, хотя оделся, как клоун — в красный пиджак и белую рубашку с кружевами. Жена у него потешная. Все время что-то по ее мнению умное пыталась сказать. Лучше бы уж молчала. Хорошо, что ее на себя Инна взяла, а то я чего-нибудь отмочил бы…»
— На, пей, алкоголик, — прервала его размышления Лена. — Приходи в себя. Нам сегодня к Ире в гости ехать. Не забыл?
— Помню. Сейчас вставать буду. Готовь завтрак.
— Слушай, а что это за типы вчера были?
— Почему типы? Мур — я тебе говорил — мамин ученик…
— Это я поняла. Он уголовник. Зачем он тебе нужен?
— Ты что-нибудь слышала о «крыше»?
— Конечно… При чем тут крыша? Вернее, в каком смысле?
— Поясню. Все коммерсанты должны иметь «крышу». Это структура, которая защищает…
— От кого?
— Не перебивай. Защищает от себе подобных. Понимаю, что звучит глупо, но это так. Кроме того, они способны помогать в некоторых других вопросах. Ты слышала вчера про кредит? Мы через них его получили. Еще кое в чем они нас поддержали. Таковы правила игры.
— Не очень-то приятные типы. А жена у этого Алексея вообще дура.
— Не всем же быть такими умными, как ты и твоя мама.
— Опять юродствуешь. Я серьезно. Нам что, придется с ними часто общаться?
— Часто — не часто, но придется. Считай, что это мои коммерческие партнеры. Да и фактически это так. Лучше, если мы будем в товарищеских отношениях. Кстати, Алексей с высшим образованием…
— Я это вчера поняла. Институт физкультуры — кузница дебилов. Какое это высшее образование?
— Ты не права. Любое образование изменяет человека и усиливает отличие его от животного. Кроме того, он прошел определенную жизненную школу. Ты упрощаешь.
— Знаешь, я где-то читала, что образование делает хорошего человека лучше, а плохого — хуже. Этот твой Алексей, по-моему, подонок, и от животного ушел недалеко.
— Любишь ты судить с кондачка, поверхностно. Увидела человека один раз — и тебе все ясно. Не торопись с суждениями. Мне кажется, ты не права. Он против своей воли попал в уголовную среду. Он не уголовник, и мышление у него не уголовное. Во всяком случае, пока. Надо это «пока» поддерживать. Нам придется с ним общаться. А насчет умственных способностей ты вообще ошибаешься. Он совсем не дебил и тем более не дурак. Я с ним в одной сложной ситуации оказался… То ли ум, то ли здравый рассудок, то ли жизненный опыт у него есть. Может быть, ты эти качества за его самолюбием и другими защитными реакциями не разглядела. Но все они взаимозаменяемы, и наличие одного — уже хорошо.
— Не знаю. Не понравился он мне… Иди умывайся. Кофе готов. Я к завтраку пошла накрывать.
— Лень умываться. Сначала позавтракаю, а помоюсь и побреюсь перед отъездом к Ире. Во сколько мы должны быть?
— Звали к обеду. Часам к двум.
— Хорошо. В час двинем. Все же Орехово-Борисово на другом конце города. Как ее мужа зовут?
— Владимир… по-моему, Аркадьевич.
— Угу. Постараюсь запомнить. Наташка дома останется?
— Да. Пусть уроки готовит. Завтра пойдем в цирк. Потом где-нибудь пообедаем и погуляем. Заниматься ей будет некогда.
— Слышу, слышу, — раздался из кухни Наташин голос. — Вы едете веселиться, а несчастный ребенок дома пусть скучает. Нечестно.
— А подслушивать честно? — спросил Родик. — Не все детям знать надо.
— Я и не подслушивала. Вы на всю квартиру секретничаете. Мне тоже вчерашние дяди не понравились. Кроме, конечно, дяди Миши.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Никогда не вмешивайся во взрослые разговоры, — крикнул Родик, а жене тихо сказал: — Твое воспитание. Не хватало еще, чтобы она где-нибудь подобное ляпнула. Иди, проведи с ребенком политбеседу.
— А ты опять в кусты? Только и знаешь, что на меня валить. Сам воспитывай.
— Да… Сложно с тобой говорить стало. Давай не будем портить субботнее утро. С Наташкой я побеседую, но не сейчас. Сначала в себя приду.
Дверь открыла Ира. Родик, протягивая ей букет цветов и торт, в очередной раз удивился столь необычному сочетанию гренадерского роста, волевого лица, уверенных движений, низкого голоса и врожденной женственности.
— Проходите. Обувь не снимайте. Все уже в сборе. Закуска почти готова. Минут десять потерпите. Володя, знакомь гостей. Мне надо еще кое-что на кухне сделать…
В маленькой столовой вокруг низкого столика расположились три человека — двое мужчин и женщина с яркой восточной внешностью.
— Родион Иванович, давненько мы с вами не виделись. Жена ваша все хорошеет, — поднявшись с дивана, приветствовал Родика невысокого роста красиво седеющий мужчина.
— Давно. С Ирой мы периодически встречаемся в банке. Иногда созваниваемся… Время такое. Бежим куда-то, боимся на поезд опоздать.
— Знаю и понимаю, хотя сам для этого не рожден. Я больше кабинетный работник. Теоретик. Хотя, как говорил отвергнутый кормчий, теория без практики слаба и бесполезна. Однако в нашей семье Ира за двоих практикует. Вы про ее планы на следующий год наслышаны?
