– Да! – Грейс встает на цыпочки. – Спроси, пожалуйста, Полли, не видела ли она мои туфли с бриллиантами!
Я спускаюсь в гостиную и обнаруживаю Полли перед телевизором. Боюсь, только нашествие инопланетян сможет оторвать ее от «Губки Боба»...
– Пол, как дела? – бодро спрашиваю я.
– Нормально, – отзывается она, не отвлекаясь от экрана и даже не мигая.
– Тебе не попадались мамины туфли с бриллиантами?
– Нет, – отвечает Полли, едва шевеля губами.
– Точно?
– Гм-м... Точно.
– Ладно.
Я размышляю, что делать дальше.
– Айви, – произносит Полли, – а почему там бриллианты?
Началось... «Почему» сейчас ее любимое слово, наряду с такими заготовками для пыток взрослых, как «Что?» и «Где?». С утра до позднего вечера Полли бомбардирует вопросами Грейс, Патрика и всех, кто попадется под руку. Вопросы, вопросы, вопросы... Сотрудники ФБР могли бы проходить у нее стажировку!
За сегодняшний вечер мы обсудили такие предметы, как религия («Зачем Бог сначала создает людей, а потом заставляет их умирать?» – кстати, попытайтесь ответить па этот вопрос, подкрашивая ресницы!), физика («Что в небе над облаками?»), математика («Сколько всего на свете чисел?»), история («Когда была самая первая война?»), кино («Как родился Король Лев?») и сексуальное образование («Как я родилась?»). Я уж не говорю об актуальных вопросах типа: «Кто сильнее – Кинг-Конг или Супермен?» и «Почему у миссис Харрис (это учительница Полли) растут усы, хотя она женщина?».
Все семейство считает, что у Полли весьма пытливый ум...
– Ну, просто для украшения, – отвечаю я.
– А зачем украшать туфли?
Я вижу простор для философской дискуссии, на которую у нас просто нет времени – такси приедет к половине восьмого.
Вернувшись в спальню, я застаю Грейс за раскопками и недрах гардероба. Подруга вышвыривает оттуда всякий хлам вроде сломанной вешалки для пальто, набитой старыми колготками сумки, коробки с засохшими кремами и пяти или шести пар туфель, покрытых паутиной.
– Черт! – вдруг вскрикивает Грейс. – А где мои типцы?
Электрощипцы уже прожгли дырку на туалетном столике, так что аромат, наполнивший спальню, вызывает мысли о ржавой решетке барбекю. Я хватаю щипцы и прислоняю их к пузырьку с лосьоном для загара.
В этот момент снизу раздается голос Патрика:
– Что-то мне не нравится попка Скарлетт... Разве она так должна выглядеть?
Грейс, тяжело вздохнув, мчится вниз, а я за ней. Толку от меня, конечно, не будет, но по крайней мере мы продвигаемся ближе к выходу.
– Гм, – изрекает Грейс, внимательно изучив улики. – Пеленочный дерматит. Оставь ее без подгузника минут на пять, а потом хорошенько смажь кожу «Судокремом».
– Ладно, – кивает Патрик.
– А ты в отличие от меня отлынивал от изучения трудов Мириам Стоппард, – поддевает мужа Грейс, – иначе бы не спрашивал!
Это всего лишь невинная шутка, однако Патрик посылает жене взгляд, каким Валентина, я замечала, одаривает продавцов, предполагающих, что ее размер больше восьмого. Ну и дела! Патрик никогда раньше не вел себя так с Грейс!
– А ты уверена, что у нас есть «Судокрем»? – через пару минут кричит он из гостиной.
– Да! – отзывается Грейс из кухни.
Она наконец обнаружила свои туфли в шкафчике для посуды.
– У нас его нет!
– Есть, я точно знаю!
– А я говорю, нет! – Голос Патрика звучит почти гневно.
– Я купила несколько штук на прошлой неделе!
– Значит, ты его куда-то запрятала!
Патрик сейчас больше похож на военного диктатора, чем на адвоката солидной корпорации. Я понимаю, это обычные бытовые неурядицы, но, честно говоря, мне трудно поверить своим ушам – раньше Патрик и Грейс вели себя иначе. Они так не ссорятся! Патрик буквально кипит от обиды и негодования; боюсь, консультант по семейным проблемам с легкостью подписал бы годовой контракт в этой семейке, стань он свидетелем подобной сцены.
Грейс влетает в комнату, оттесняет Патрика от комода и, порывшись в ящике для подгузников, извлекает оттуда тюбик «Судокрема».
– Ох! Я не подумал, что это он... – бормочет Патрик.
– А надпись большими буквами тебе, конечно, не помогла? – ехидно спрашивает Грейс.
Само собой, Грейс не собиралась обижать мужа. В обычной ситуации Патрик пошутил бы в ответ, и все бы тут же уладилось, но сегодня они общаются как-то странно... Патрик что-то мрачно буркает под нос, и Грейс, выходя из гостиной, дипломатично предпочитает не переспрашивать.
Впрочем, у нее и нет нужды это делать.
– Мамочка, – интересуется Полли, – а что такое «заноза в заднице»?
Глава 37
– У вас с Патриком все в порядке? – спрашиваю я, когда мы наконец садимся в такси.
– Конечно! – Грейс пренебрежительно машет щипцами для завивки.
Машина на полной скорости мчится по Док-роуд, а Грейс торопливо накручивает волосы. Пока они завиты только наполовину, так что правая сторона ее головы кажется отутюженной, а левая выглядит так, словно волосы туда были пересажены прямо с головы Лео Сайера.
– Патрик немного не в духе последнее время, без конца ворчит...
И этот момент начинает звонить сотовый Грейс, и подруга непроизвольно вздрагивает:
– О черт!
Грейс пихает мне в руки щипцы, как легкоатлет – эстафетную палочку, и хватает сумку. Выдернув оттуда свой смартфон и взглянув на номер, она тяжело вздыхает.
– Это Адель...
Адель – ее «горячо любимая» начальница.
– Не бери трубку! – строго говорю я.
Подруга нервно покусывает нижнюю губу. Такое впечатление, что она решает моральную дилемму мирового масштаба...
– Я должна... – наконец шепчет Грейс трагически.
– Вовсе нет! – горячо возражаю я. – Сегодня ты должна кокетничать с барменом и так напиться, чтобы забыть имя собственного мужа, а не вести деловые переговоры на юридические темы!
Грейс снова кусает губу, отвернувшись к окну. Впрочем, я хорошо знаю, чем все закончится!..
– Добрый вечер, Адель! – слышу я через пару секунд. – О, прошу прощения, но... Я ведь работала допоздна всю неделю... Разве я не сдала вам отчет? Ах, его нужно исправить... Э-э, хорошо. Да, да, я поняла. Конечно. Посмотрю, что можно сделать.
Грейс выключает телефон. Вид у нее глубоко несчастный.
– Ну? – вопрошаю я грозно.
– Мне придется вернуться домой, – уныло говорит Грейс.
