– Черт возьми! – хрипло выругался он. – Я же сказал тебе, где нужно оставаться.
– Сойер, прости! Только живи, пожалуйста! Ты слишком выносливый и упрямый, чтобы умереть!
– Малыш… помоги мне встать. Здесь опасно… Каролина подставила ему плечо: Сойер поднялся на ноги, открыл глаза и помотал головой, как пьяный.
– Господи, Сойер, пожалуйста! Ты должен жить.
– Конечно, малыш. Не так просто… меня убить…
Он пошатнулся, осел на землю, и девушка чуть не упала вместе с ним.
– Сойер! – Она похлопала его по щекам. Голова бессильно склонилась ей на плечо, но он все же попытался снова встать.
– Возьми лошадь, шестизарядник и винтовку. Если найдешь лошадь…
– Замолчи и сиди спокойно, – перебила его Каролина, бросаясь за его конем. Когда девушка вернулась, Сойер неподвижно лежал на земле, и она, вне себя от ужаса, что проводник умер, припала ухом к его груди. Нет, сердце билось.
– Сойер! – закричала Каролина, тряся его за здоровое плечо. Наконец он медленно открыл глаза и непонимающе уставился на нее. – Команчи ушли, я могу доехать до ранчо, позвать на помощь.
– Лучше помоги мне встать. На ранчо мы поедем вместе. Здесь нельзя оставаться. Команчи.
Она держала Сойера, пока тот вставал, затем посадила на лошадь, и они начали медленно спускаться с холма. Раненый качался в седле, и девушка боялась, как бы он не свалился на землю. Наконец им все же удалось добраться до места.
На стук Каролины дверь открылась, и на пороге возник черноволосый мужчина с шестизарядником.
Она смотрела в его мрачные угольно-черные глаза. Инстинкт подсказывал ей, что от этого человека с револьвером следует держаться подальше, но девушка упрямо вздернула подбородок.
– Я Каролина Брендон. Джон Брендон – мой дядя. Со мной раненый.
– Я Максимо Торрес. – Черноглазый махнул рукой. – Входите.
– Спасибо, сэр. Тетя Летти написала дяде о моем приезде.
– По-моему, никакого письма он не получал, – без всякого намека на доброжелательность произнес Торрес.
Дом был полон незнакомых людей, которые молча уставились на нее, за исключением мальчика, стоящего у окна. Горела только одна керосиновая лампа, в воздухе стоял густой запах пороха.
– А где дядя Джон? – спросила Каролина.
– Лежит в соседней комнате. Одна стрела попала ему в грудь, другая – в ногу. Я помогу вашему другу.
Максимо вышел наружу, стащил Сойера с лошади и внес в дом. Положив следопыта на диван, он повернулся к Каролине.
– Я старший работник у сеньора Брендона. А это Фабиана, его жена.
Каролина перевела взгляд на женщину ослепительной красоты, с идеально правильными чертами лица, нежной смуглой кожей и огромными, чуть раскосыми глазами в обрамлении густых ресниц. Она была стройной, с пышной грудью. Фабиана окинула гостью оценивающим взглядом, презрительно кивнула и отошла к плите.
– Это мой брат Рамон Торрес, – сказал Максимо, и девушке улыбнулся высокий красивый мужчина. – А это Джастин Брендон, сын Фабианы.
Глава 8
Каролина поздоровалась со своим кузеном. Сын дяди Джона… а удивительно похож на Торресов.
– Джастин, отведи их лошадей в конюшню.
Из спальни донесся громкий стон, и Каролина вошла, чтобы поздороваться с дядей, который лежал на спине, весь окровавленный, грязный. Тяжелым подбородком и прямым носом он напомнил ей дядю Захарию. Его зеленые, как и у девушки, глаза остановились на ней, и раненый озадаченно нахмурился.
– Дядя Джон, я Каролина.
– Неужто Каролина Брендон, дочка Калвина? Это ты стреляла с холма?
– Да. Нас там было двое.
– Двое… вы нас спасли.
Брендон дышал с трудом, говорил с заметными паузами. Каролина отошла от кровати, чтобы Максимо смог поменять окровавленные простыни и перевязать Джона.
Вымыв руки в тазу, Максимо приказал ей:
– Мойте руки, поможете мне с ранеными. Следующие несколько часов превратились в настоящий кошмар. Тяжелее всех пострадал Джон Брендон, поэтому основное внимание уделялось ему. От боли он часто терял сознание. Перевязывая очередного раненого, Каролина бросила взгляд в сторону кровати, где лежал дядя, и заметила полный ненависти взгляд Фабианы, когда та смотрела на мужа. “Значит, не все благополучно у дяди”, – подумала девушка, но тут ее позвал Максимо, и она снова погрузилась в работу.
Наконец тот решил заняться Сойером. Всякий раз, когда проводник мучительно выгибался, у Каролины сердце заходилось от жалости. Бледное осунувшееся лицо, запавшие глаза, всклокоченные, мокрые от пота волосы… Когда Сойер в очередной раз сморщился и бессильно закрыл глаза, девушка вскрикнула.
– С ним все в порядке, – резко бросил Максимо. – Парень лишился чувств, теперь можно заканчивать, чтобы не мучить его.
Он начал обрабатывать рану, и Каролина с облегчением увидела, что Торрес знает свое дело.
Наконец Максимо приподнял раненого, давая Фабиане возможность перевязать его.
– Кто этот человек? – спросил он.
– Я наняла его, чтобы он проводил меня до ранчо. А вообще он направляется в Калифорнию.
Фабиана с интересом разглядывала Сойера, и Каролина напряглась. Ей совсем не нравилась жена дяди, хотя она не знала почему.
В комнату вошел запыхавшийся рыжеватый мужчина и сообщил, что не хватает трех лошадей. Максимо назвал его Уиллом Коннерсом, Все, кроме Брендона, потянулись к выходу, унося Сойера с собой, а Каролине предоставили комнату Джастина. Она растянулась на колючем матрасе и провалилась в сон.
Серое небо порозовело, но земля еще пребывала в сладкой дреме. Каролина, снедаемая беспокойством о Сойере, встала рано, ополоснула лицо холодной водой из умывальника и, выйдя из комнаты, сразу увидела Фабиану, которая помешивала булькавшую в кастрюле овсянку.
– Доброе утро, тетя Фабиана, – смущенно поздоровалась Каролина.
Та обернулась и прищурилась.
– Зови меня Фабианой, для тети я слишком молода. Не так уж и молода, если имеешь пятнадцатилетнего сына, – подумала девушка.
– Помешай вместо меня, а я проведаю мужа, – распорядилась Фабиана.
– Как себя чувствует дядя Джон?
– Бредит, – коротко ответила женщина, явно не настроенная на разговор.
Она вытерла полотенцем лоб и направилась к двери, а Каролина послушно занялась кашей, думая о Сойере. Вскоре Фабиана вернулась, чтобы пожарить колбасу, отчего в кухне распространился аппетитный запах. Хозяйничала она молча, лишь изредка отдавала распоряжения Каролине. Девушка наливала в кувшин густые сливки, когда услышала чьи-то шаги, и сердце у нее екнуло. В комнату вошел плечистый Максимо Торрес.
