Мужчина задыхался от избытка желания. Она же закрывала глаза, но не от наслаждения, а лишь затем, чтобы не видеть Рэдлера, силясь при этом представить вместо него Игоря. На миг это удавалось, она приникала к нему страстным поцелуем, но тут мозг выходил из-под обаяния обмана и безжалостно констатировал: Это не Игорь! И она сникала. Губы из жадных становились холодными. Сердце тоскливо сжималось. Она ругала, на чем свет стоит, себя, Тони, свою безжалостную, глупую судьбу. Хотелось освободиться, словно от оков, от ненавистных объятий и помчаться к Игорю. Но женская расчетливость, еще до конца не побежденная чувством к Стромилину, страх быть им обманутой, заставили ее изобразить удовольствие, хотя она думала только о том, чтобы как можно скорее кончилась эта пытка любовью.
Она избежала утренних ласк, встав раньше Алана и одевшись к выходу. Он выразил свое удивление и сожаление. За завтраком Милле настолько было противно видеть напротив себя холеное, гладко выбритое лицо Рэдлера, что она совершенно потеряла аппетит. Смогла выпить лишь чашку кофе.
В машине ей стало лучше. Она отвлеклась, глядя в окно. Рэдлер привез ее в Дом моды известного кутюрье Поля Вернье. Мэтра еще не было, и их встретил его арт-директор.
— Полагаю, мы можем приступить к примерке, — любезно улыбаясь, сказал он.
Увидев предназначенные для нее наряды, Милла отметила, что Алану удалось тонко прочувствовать ее манеру исполнения. «Надо отдать ему должное, у него глубокое восприятие музыки».
Милла скрылась в примерочной. Девушка помогла ей надеть платье цвета бирюзы.
— Как красиво! Как вам идет!.. — воскликнула она, придя в восторг.
Платье и впрямь шло Милле. Оно словно ожило, подрагивая блестками на прозрачной сетке, завораживая переливающимся атласом.
— Ты, словно волна, нахлынувшая на Нью-Йорк, — восхищенно произнес Алан, когда Милла, отражаясь в зеркалах, появилась перед ним. — Именно этого я и хотел. А как тебе? — спросил он, пытаясь уловить, искренним ли будет ответ.
Милла лишь кивнула, глядя на свое отражение.
— А!.. Вот она, жемчужина с острова! — раздался чей-то голос с сильным акцентом.
Поль Вернье легкими быстрыми шагами подошел к ней. Его светлые волосы были слегка завиты. Синие глаза смотрели пристально, оценивающе.
— Великолепно! Лучше, чем я предполагал, — проговорил он и лишь потом поздоровался с Миллой и Аланом. — Только вот здесь мы чуть приподнимем сетку и чуть уменьшим количество пайеток. Я их сделал столько на тот случай, если бы у вас оказалась не такая выразительная внешность. Знаете, фотография не способна передать ваш шарм в полном его объеме. Но суть я уловил верно и чрезвычайно доволен.
— Как полагаешь? — полуобернувшись, спросил он Алана по-французски, но тут же спохватился и обратился к Милле: — Простите, вы говорите по-французски?
Он спросил так неожиданно, что Милла сразу не отреагировала. Поглощенная примеркой, она невнятно пробормотала:
— Что? Нет…
— Ты, как всегда, оказался на высоте, — ответил Рэдлер на родном языке кутюрье.
Милла, с опозданием поняв, что спросил ее Вернье, тихо произнесла:
— Немного…
И тут ее поразил вопрос Рэдлера, обращенный к Полю.
— Откуда она может знать французский?!
Поль с удивлением взглянул на своего приятеля.
— Такое ощущение, что ты словно рад этому.
— У нее слишком много достоинств. Пусть будут недостатки хотя бы в образовании.
— А у тебя слишком болезненное восприятие чужих достоинств, — быстро заметил Поль и обратился к Милле на английском:
— Простите мне мою привычку говорить с Аланом по-французски. Несмотря на то, что вот уже почти десять лет я большую часть жизни провожу в Нью-Йорке, я так и не смог избавиться от жуткого акцента и ценю каждую возможность поговорить на родном языке. Алан владеет им в совершенстве. Если бы я так мог говорить по-английски, — вздохнул он.
Милла хотела ответить ему на французском, но последняя фраза Рэдлера насторожила ее.
— Я вас прошу не отказываться от своей привычки. Мне приятно слышать французскую речь.
Алан с Полем стали говорить, переходя с одного языка на другой.
Милла зашла в примерочную, чтобы надеть другое платье.
— Она просто восхитительна! — произнес Поль. — Выставка обещает стать гвоздем уходящего и нового сезонов. Ты приготовил своим друзьям настоящий сюрприз.
— Надеюсь, — самодовольно вставил Алан.
— Уверен, Джером заинтересуется ею. Он любит дарования из глубинки. Кстати, он сейчас как раз в стадии поиска звезды будущего года. Тебе надо переговорить с ним. Он, как известно, предпочитает, чтобы у таланта был богатый покровитель.
Милла, надевая платье, замерла в ожидании ответа Рэдлера.
— А вот от этого уволь!
— Что так? — удивленно спросил Поль.
— Не хочу! Вдруг она и в самом деле прославится.
— Что в этом плохого? — задал Поль вопрос, который дрожал на кончике языка Миллы.
— Зачем я тогда ей буду нужен? Она мне нравится, и я хочу, чтобы какое-то время мы продолжали встречаться. А потом будь что будет.
— Но отчего не помочь талантливой девушке? — продолжал недоумевать Поль. — Признаться, я узнал тебя с новой стороны.
— И я тебя разочаровал?
— Я не стану осуждать тебя. Каждый волен поступать, как того хочет он. Но замечу, у тебя низкая самооценка. Почему ты уверен, что, став известной, она оставит тебя?
— А ты полагаешь, что нет?
— Не знаю. Но она может оставить тебя и просто так. Впрочем, не будем забегать вперед. Все же ты даешь ей возможность неплохо заработать и показать себя нью-йоркской элите. Может, все уладится само собой.
— Не уладится. Я не пригласил ни одного продюсера. Будут лишь потребители от искусства. И насчет заработать, ты ошибаешься. Я не заплачу ей ни цента.
— Как же так? Она будет петь в течение пяти вечеров.
— Пусть будет счастлива, что я предоставил ей такую возможность. Кто она? Певичка с острова. А в прошлом, как она утверждает, была популярной певицей в России. Но почему-то ее популярность очень скоро прошла.
— Ну мало ли на то может быть причин. К примеру, самый обыкновенный творческий кризис, который она сумеет быстро преодолеть, если кто-то поможет ей.
— Но только не я. И потом, за хорошие деньги и манекен запоет, — рассмеялся Алан, взглянув на манекен в вечернем туалете. — Нет, я не хочу служить для нее ступенькой к успеху.
— Я полагал, что зависть, если и свойственна тебе, то не в такой мере. Я был уверен, что ты любишь талантливых людей.
— Пойми, — пытался объяснить свою позицию Алан. — Одно дело — познакомиться с талантливым человеком, который уже заявил о себе. Вот, как мы с тобой. И совсем другое, — помогать человеку. Это не так легко, как видится со стороны. Сделал один шаг и ты уже как бы обязан сделать второй, третий… И потом, когда тебе кажется, что ты, преодолев массу препятствий, вложив немало денег, сил, поднимаешься на вожделенную вершину, оказывается, что на вершине только он, а ты по-прежнему внизу. И как тяжела будет неблагодарность этого человека.
