– Мистер Донован, – нерешительно начала она. Не может быть, чтобы он ждал, когда она разденется перед ним, такого не требовал от нее даже муж. – Вы уверены?
Донован прищурил свои глаза-сапфиры.
– Ты мне отказываешь? Так быстро нарушаешь свое слово?
– Конечно, нет! – воскликнула Виола, она напряглась. – Линдсеи никогда не нарушают своих обещаний, мистер Донован. – «Как посмел он хотя бы предположить такое», – негодовала она.
Он умело расстегнул. ей платье на спине, поцеловал затылок, потерся носом о какую-то чувствительную точку, и ее негодования как не бывало.
Донован сунул руку под ситец, под корсет и обхватил ее груди, теребя соски.
– Прекрасно, – пробормотал он и лизнул какую-то точку у нее за ухом. Она застонала.
Не успела она и глазом моргнуть, как уже стояла в одной рубашке, панталонах и башмаках.
Виола наклонила голову, пытаясь навести порядок в своих мыслях.
А он взял ее за талию, повернул и усадил на кровать. Став на колени, он принялся торопливо расшнуровывать ее ботинки.
– Мистер Донован, – запинаясь, проговорила Виола, гладя его по голове. Теперь она ощущала идущий от него запах сандалового дерева и чего-то принадлежащего только ему. – Может, мне лучше избавить вас от такого неприятного занятия?
– Разве я говорил, что занятие неприятное? – Он отбросил один ботинок и принялся за второй.
– Нет, сэр. – Не думает ли он, что она поверит, будто бы все мужчины снимают обувь со своих любовниц?
Второй ботинок ударился о стену рядом с первым. Глаза Виолы стали огромными от небрежных движений его рук, бросающих как попало вещи, что казалось совершенно несвойственным ему.
Донован встал к ней так близко, что она ощущала его дыхание у себя на губах.
– Наклони голову вперед, золотце.
Он стал вынимать шпильки из ее волос, и ей показалось, что пальцы у него дрожат. Она, конечно, ошиблась: он ведь искусен в распускании женских волос. Запустив руки в ее волосы, он застонал. Еще мгновение – тяжелые светлые пряди упали на спину Виолы.
– Ты очень красивая женщина, золотце, – прошептал он и снова поцеловал ее.
Его губы странствовали по ее лицу и вниз по шее. Голова ее закинулась назад, в то время как ощущения захватывали ее все больше.
– Ляг на спину, золотце. – Она подчинилась его повелительному голосу инстинктивно, и он снял с нее панталоны.
Ветерок коснулся ее колен. Уильям дотронулся до сокровенного места и стал целовать его. Виола задохнулась от потрясения и от удовольствия, а Донован продолжал изучать ее тело так, словно дорогу на Эльдорадо. Виола корчилась и стонала от его ласк. Похоть сжигала eе.
Донован доводил ее до безумия, и она задыхалась. Он пробуждал к жизни неведомые ей прежде чувства.
– Мистер Донован, прошу вас, – шептала она.
– Да.
Взрывы экстаза повторялись у Виолы вновь и вновь. Наконец пауза позволила ей открыть глаза. Медленная волна жара поднялась к ее щекам.
– Мистер Донован, прошу вас, – умоляла она, но не могла выразить, о чем она просит.
– Ты сдаешься, ты горишь, золотце. Ты готова? – И он потерся о нее. Она закрыла глаза. Ей хотелось большего.
– Прошу вас, – повторила она. – Мистер Донован, прошу вас, возьмите меня. – Ее рука стыдливо погладила его по руке.
– Ах, золотце, против тебя ни один мужчина не устоит. – Легкий ирландский акцент смягчал его глубокий голос. Он отодвинулся, и она увидела его оснастку во всей красе и полной готовности. Она задрожала от страха и предвкушения.
Тут он открыл с легким щелканьем какую-то коробочку и что-то оттуда вынул. Момент спустя он ловко надел очень тонкую пленку на своего дружка и укрепил на месте тесемкой.
– Так вот какое французское письмо? – спросила она, не подумав, а потом покраснела так, что стала просто багровой.
Он сверкнул глазами.
– Ты догадлива, золотце. Но я предпочитаю его более старое название – кондом. И ты тоже будешь его так называть.
Виола кивнула, а Донован занял свое прежнее положение, целуя и теребя ее груди, пока она не почувствовала, что сходит с ума.
– Мистер Донован, зачем вы меня так мучаете? Прошу вас, сделайте что-нибудь.
Его фырканье походило на сдержанный стон. Он вошел в нее, стараясь держать себя в руках.
Она лежала рядом с ним, и ее дыхание постепенно выравнивалось. Его палец теребил ее сосок. Медленно тело Виолы перешло от ноющей боли к мучительной жажде большего.
– Мистер Донован, прошу вас…
– Спокойнее, золотце, спокойнее, – уговаривал он. – Не нужно портить прекрасный момент своей горячностью. – Его ирландский акцент стал явно сильнее, но Виоле хотелось от него удовлетворения, а не самообладания.
– Донован, черт возьми, шевелись же, – схватила она его за плечи.
– Золотце, я и понятия не имел, что ты умеешь выражаться так вульгарно, – протянул он.
Виола обхватила его ногами и услышала, что он застонал. Она вздохнула с облегчением, когда он вошел в нее глубже, поощряемый ее движениями и стонами. Все ее чувства обострились, поглощенные запахом кожи, звуками соблазняющего голоса, ощущением рук, обнимавших ее…
Ее бедра выгибались в отчаянном желании удовлетворения. Внезапно что-то произошло. Донован выдохнул какое-то слово на языке, которого она никогда еще не слышала, обхватил ее руками, а она радостно приняла его целиком.
– О да, – простонала Виола и потерлась носом о его плечо. Она жаждала его следующего движения. – О да, Донован.
И он начал двигаться.
– Еще, Донован, еще! Ну пожалуйста! – просила она. Пот капал с обоих, тела ударялись друг о друга.
– Ну же, ну, – умоляла она. Восторг наполнял каждую клеточку ее тела. Она утратила всякую способность артикулировать слова под влиянием чувственной страсти.
Теперь он двигался все быстрее и быстрее и наконец, запрокинув голову, закричал.
Довольная Виола тоже достигла вершин наслаждения.
Она медленно приходила в себя, почувствовав, как по ее ногам провели прохладным полотенцем, успокаивая нежную кожу. Она замурлыкала, машинально раздвинув ноги.
– Славная девочка, – промолвил его голос.
Она впервые посмотрела на того, кто держал полотенце в руке.
– Мистер Донован, что вы делаете?
– Готовлю тебя к следующей поездке, золотце.
– Следующей поездке? Когда?
– Как только ты освежишься и будешь готова, золотце.
– Сегодня вечером?
– Конечно. – Он снова обмакнул полотенце в холодную воду. – Ты меня волнуешь, и я буду наслаждаться тобой при любой возможности. А ты ожидала чего-то другого?
