– А хрен его знает, – ответил Хасан.
Я вдруг вспомнил, что Качка надо к медикам завезти, он же с температурой в БТРе валяется.
– Блин, Качка же надо к медикам. Туркмен, скажи ротному по рации, что мы завернем к медикам, пусть посмотрят рану Качку, может, у него там кишки порубило, у него вроде как температура, или, может, он от браги такой горячий. Ну, короче, передай и завернем к медикам. Понял?
– Да передам, не волнуйся, – ответил Туркмен.
– Че, к медикам едем? – спросил Хасан.
Я посмотрел на него, и ответил:
– Да, едем. А че?
– Давай сначала к танкистам заскочим, возьмем чарса, к тому же они вон, рядом.
– Да пошел ты со своим чарсом! Не успеешь что ли? Качок, вон, горит весь, – ответил я Хасану.
– Да не, я ниче не имею против, поехали к медикам, просто я хотел как лучше, – оправдывался Хасан.
– Туркмен! – крикнул я.
– О-у! – раздалось из люка.
– Ну, че там ротный базарит? – спросил я заглянув в люк.
– А че он скажет? Говорит, езжайте, раз надо, потом на блок станем между крайним танком и БТРом Грека. И еще сказал, что полкач приказал ночью вести беспокоящий огонь в сторону кишлака, боеприпасов хватает. А утром рано на проческу, надо успеть до ветра, а то если «афганец» подымет песок с пылью, то пиз…ец. Нас наверняка вертушки поддерживать будут, а то получится как в Шолбофоне, когда пехоту из соседнего полка свои же вертушки ракетами накрыли.
– Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? – спросил я Туркмена.
– Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.
– Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.
– Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.
– Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.
– Ты что, Юра, вмазаться захотел? – спросил удивленно Туркмен.
– Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в «цинковый фрак» одевают.
– Ладно, сделаем.
– И «баян» возьми.
– А твой где?
– Разбил, давно еще.
– Ну ладно, возьму, какой базар.
БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.
– Приехали, – сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.
– Тормозить надо плавно, водила ты липовый, – сказал я Туркмену.
– Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.
Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько «таблеток».
– Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, – сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:
– С чем пожаловали, воины?
– С раненым, товарищ капитан, – ответил я.
– А кто ранен-то, носилки надо?
– Да нет, вроде не надо, –ответил Хасан.
Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:
– Урал, Качок! Ну че вы там?
– Уже выходим, Качок спал как убитый, еле разбудил, – ответил Урал открыв люк.
Потом показалась голова Качка с сонной рожей.
– Где мы? – спросил он сонным голосом.
– В раю, Качок, ты помер и в рай попал, вот ангел стоит, – сказал Хасан, показывая на капитана.
– Да пошел ты, Хасан, знаешь куда? – пробубнил Качок и, держась за бок, вылез из люка.
– Сам можешь идти? – спросил капитан Качка.
– Да, могу.
– Ну все, ребята, отремонтируем мы вашего товарища, будет как новый, а вы можете ехать.
Мы сели рядом с БТРом и стали ждать Туркмена. Минут через десять появился Туркмен и, подойдя к нам, бодро сказал:
– Ну че, заколебались, наверно, меня ждать?
– Да нам, в общем-то, похеру, или здесь сидеть или на блоке, – сказал, вставая, Хасан.
– Тогда прыгаем и поехали, – воскликнул Туркмен и, ударив меня по плечу, добавил:
– Все нормально Юра, сделал все, что ты просил.
– Ну, я не сомневался, ты, Туркмен, всегда все делаешь как надо.
Туркмен протянул мне сверток из бумаги со словами:
– На, держи, здесь «баян», пара стекол морфия и пара промедола.
– Ну ты, Туркмен, молодец, я твой должник.
– Да ладно, сочтемся, – сказал Туркмен, залезая на БТР.
Я запрыгнул в десантный люк, и мы тронулись с места.
Подъехав к блокам, мы стали между танком и БТРом Грека. Луна заметно поднялась, и стало более или менее светло, даже вдали вырисовывались силуэты, с одной стороны – танка, с другой – БТРа.
– Ну что, мужики, может браги вмажем на ночь грядущую, и заодно похаваем? – спросил я пацанов.
– Глупый вопрос, конечно же, вмажем, – сказал Урал.
– Не, подождите немного, я к танкистам за чарсом смотаюсь, – предложил Хасан, и подозвав Сапога, сказал:
– Возьми большую фляжку, пластмассовая которая. Понял? И набери в нее браги, только не разливай, а то я тебя задушу.
Сапог, сняв свою флягу с ремня, начал шариться по отсеку, ища вторую фляжку в полумраке.
– В вещмешке моем возьми, тормоз, а то до утра будешь здесь лазить, – сказал я Сапогу, и показал пальцем, где лежал мой вещмешок.
Сапог, недолго порывшись в мешке, нашел фляжку и вылез на броню за брагой.
– Пошли на свежий воздух, чего мы здесь сидим в этом железе, – предложил Туркмен.
Мы все вылезли из люков и расположились позади БТРа, чтоб огоньками от сигарет не привлекать внимание духовских снайперов.
Через минут пять появился Сапог с фляжками, и Хасан, взяв их, отправился к танкистам за чарсом, а мы расположились поудобней, закурили и стали болтать о всякой ерунде.
Минут через сорок появился Хасан, он был обдолбленый в доску. Хасан подошел и сел напротив, он смотрел на нас, мы смотрели на него.
– Ну, че ты пялишься своей обдолбленной харей. Взял то, за чем ходил, или забыл за чем ходил? – спросил я Хасана после небольшой паузы.
Хасан протянул кусок лепешки величиной с пачку сигарет и пару пластинок.
Я взял у него одну пластинку и положил себе в карман.
