Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
– Лучше бойся респектабельных поляков. Это КГБ!
Без этого – никак, спецслужбы – Неллина любимая сказка… Но сказки эти все реже и реже. Нелли тихо уплывает в старческое успокоение, она уже не может персонально для Инги залатывать прорехи между желаемым и действительным, учительница и ученица должны будут естественным образом поменяться местами. Но менее всего Инге хочется той пустоты, когда над ней – никого. Абсолютная монархия самого себя не для нее.
Она не стала засиживаться у Нелли, и теперь чудный вечер наваливается на нее своей никчемной свободой, пустой клеточкой, в которую никто не вписал галочку. Обычно она в эти минуты торчала в театре и перемалывала очередную партию. Как вечерняя молитва в монастыре – занимает тело и душу. Она холодно шла к совершенству, относительному, конечно, пока ей ничего не оставалось. В маленьком приюте-комнате, коей ее облагодетельствовал профсоюз, время не было поделено на ячейки и лежало на плечах давящим ярмом. Там, где положено быть ее дому, – пустыня, окна на солнечную сторону заката, и что делать с этим солнцем, одиноким и душным… Вокруг ни друзей, ни постояльцев, ни Бога. Бог – это жесткий распорядок дня, не более.
Нелли становится историей, мужчины – странной историей. Может, предать забвению и то и другое?.. Приятно снова заболеть расставанием со сценой. Опять сладкие круги перед глазами о «штатской» жизни, о булочках с корицей по утрам, о массовке на киностудии (она и на это согласна, ведь у нее сплошная профнепригодность). Или вот еще продавщицей в канцтовары. Чудно! Мир прост, как карандаш за три копейки, нарисовал – стер, нарисовал – стер, вокруг школьники, студенты, есть время охотиться за тряпками.
Вот она и продолжение придумала: бредет модная Инга под руку с эмэнэсом, стеснительным и саркастичным, она не собирается портить ему жизнь и оставит его полногрудой коллеге, завзятой театралке, молоденькой и ревнивой, а Инге останется ребеночек. Ну все же вокруг беременеют! Одолжит у Неллиной внучки няню, ведь так, кажется, живут люди?..
Доверительно шелестели тополя, как архитектурное лакомство пышно, вздымалась грудастая церковь, на траве валялась початая пачка сигарет «Интер». Еще бы рядом спички… но то была бы уже другая история. Инга даже вдохновилась от выдумок своих, от того, что выход замаячил, допущенный скрытой справедливостью мира. Инга уже придумала, что у эмэнэса под мышками рубашка пожелтеет, а его товароведша будет пахнуть духами «Тет-а-тет»… впрочем, бывают ли товароведши молоденькими? Хотя почему нет…
Назавтра она услышала о «Дон Кихоте». Канцелярская идиллия осыпалась в пух и прах. Какие идиллии с такими искусами! Роль Китри – не совсем ее амплуа, что окрыляет: перемена участи хотя бы в масштабе либретто. Измучил трагический танец. А этот балет счастливый от начала до конца, главная партия – искрящаяся и виртуозная. Настроение – словно вифлеемская звездочка взошла. Инга ликовала, несмотря на то что в репетиторы ей назначили известную изуверку Вульф. Излюбленная тема для веселого ужаса: представлять, как некоторые «столпы» и «столпицы» во время оно еще и загромождали собою сцену. Вульф в роли Китри, шкодливой испанской девочки?! Неисповедимы пути танца: ей бы подошло если и испанское, то из репертуара инквизиции. Руки она недовольно вытирала о платье, словно только что изволила откушать цыпленка, сморщенные губешки с глубокими лучиками морщин постоянно работали, о ней шушукались: «Косточки наши пережевывает».
Вульф, впрочем, Инге сильно не мешала и даже не пыталась довести ее до слез, что слегка удивляло – мегерка любила показать характер. Но, видно, и ее жизнь пообломала. Только перед генеральной вдруг выдала, дескать, всегда думала, что у Инги темперамент покойницы, ан нет, «ты девка с пружинкой…» – и в блудливом изгибе рта обнажила тонкие поржавевшие зубы.
Инга и бровью не повела. Могла ведь что-нибудь похлеще получить. Премьера была удачная, рецензии ровные. «Вот закончу сезон и уйду в расцвете карьеры», – ублажала себя маниловщиной Инга. Приятно было потом вспоминать о периоде распада и метаморфоз, удивленно возвращать себя на островки несбывшегося. Это была та самая благословенная пустота, предшествующая переходу в беспечальное измерение, в веру в то, что если ничего из сокровенного не произойдет, то, значит, и не нужно.
«Дон Кихот» поднимал Ингу, как воздушная подушка, вверх, вверх, солнечная эйфория разгонялась на пустом месте, а жизнь шла серым чередом. На одном спектакле мелькнул Миша. Или похожий. Стоял у подъезда, но поодаль. Инга хотела окликнуть, но раздумала, конечно. Миша не должен быть окликнут: что-что, а законы жанра Инга блюла. Всколыхнулись грезы: если бы я вышла за него замуж, я обязательно одевалась бы ему в тон. В песочный тон.
Прекрасны пары, одетые одинаково, презрев разрыв полов, они как яблоки с одной яблони, а счастливые союзы – это хоть чуточку, но кровосмешение… С Мишей было легко даже в тягостной недосказанности, даже просто без него было легко. Вот лучшая любовь! Мужчина должен быть подобен Богу: не видя, не слыша, не осязая его, можно тихо ликовать, как юродивый, внимающий непостижимой музыке Господа; я верую – и на том точка. Отчаяние разлуки, разбавленное бесконечностью, – блаженный напиток, горечь, перешедшая в покой.
Проник бы Миша в эти мысли – вот уж обомлел бы…
Глава 15
Вдруг вошли в моду мистика и столоверчение. Или мода ни при чем, просто вместе с Сержем много чего проникло диковинного в Ингин заповедный уголок. Появился он нежданно-негаданно, за него просили уважаемые Ингой люди. Она нашла бы в себе силы отказаться и была бы понята на все сто, но устыдилась при виде Сержа. Почему именно на нем должна была прерваться нить богоугодных деяний? Инга дала слабину, пустила нового постояльца и не жалела об этом. Серж был совершенно неправильным мужчиной – шепелявым, невысоким, слегка пузатым, носил красный галстук и носки в якорях, сохранял при любых обстоятельствах доверительную бойкость общения и при всем этом увлекался доморощенной эзотерикой. Первое, что он сделал после того, как утомился от стеснения, демонстрируемого поначалу, – это строго вопросил:
– Почему вы не замужем? Балерины могут сделать неплохую партию. Вы – прима, в чем дело?
Одни интонации чего стоили! Инга попробовала отшутиться, Сержа это не проняло; сразу показалось, что он серьезно. Ингу окатило слезным теплом: кто еще до Сержа непраздно и осторожно влезал в душу? Хотя бы и в тщеславной иллюзии влияния, пускай… чаще всего ведь требуют стандартного семейного положения как соблюдения общественно-морального кодекса. Женщине нужен хотя бы муж, не так ли? А если его нет, то надо, пока не поздно, выдумать. Серж отвергал стереотипы и даже бутафорскую дружескую заботу вроде той, что оформляется девизом «мы же хотим для тебя как лучше!». Серж нетривиально хотел как лучше, он козырял общим оптимистическим подходом, полагая, что раз счастливый исход вероятен, так ему должно и быть, и нужно его не медля хватать за жабры и тянуть на себя.
Пока Серж размашисто шагал по солнечному тротуару, помахивая портфелем, его можно было принять за мирного бухгалтера, но как только он открывал рот с задорной шепелявинкой и шпарил про экзорцизм или про заповедник для привидений, куда их нужно скучковать для подробного анализа, об эфирном теле – собеседник сперва впадал в опасливое оцепенение. Опровергнуть, высмеять или нокаутировать словом Сержа было невозможно, чепуху свою он пел складно и обстоятельно. Специальность у него была загадочно-респектабельная – консультант по спортивному питанию, за плечами он имел бывшую жену и двоих детей, о коих вспоминал с воодушевлением.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
