Свой наблюдательный пункт мы выбирали очень тщательно. Здесь процессия ближе всего подходила к северной стороне Вейгаса, и, следовательно, здесь Приз оказывался ближе всего к воротам, выходившим на дорогу к Та-Хо.
В соответствии с планом Ааза мы потрясали кулаками и подпрыгивали на месте, когда мимо нас в сопровождении военного эскорта проносили Приз. Кричать, однако, не имело смысла: толпа ревела так громко, что два голоса звучали совершенно незаметно, а нам следовало беречь силы для непосредственно кражи.
Протолкаться в задние ряды толпы не составило большого труда. Простое прекращение борьбы, когда все прочие, отпихивая друг друга локтями, рвались вперед, вскоре переместило нас на намеченную позицию.
— Пока все идет отлично, — пробормотал Ааз, рассматривая затылки и удостоверяясь, что за нами никто не наблюдает.
— Может, нам следует завязать, пока мы еще не ввязались? — с надеждой предложил я.
— Заткнись и принимайся за дело. — Тон Ааза не оставлял места для возражений.
Вздохнув, я закрыл глаза и принялся вносить изменения в наши личины.
Когда я только начинал учиться заклинанию личин, оно касалось лишь изменения черт лица и конфигурации тела, придававших им сходство с другим субъектом. После упорных занятий я научился менять и внешний вид предметов, а конкретнее — нашей одежды.
На сей раз, когда я закончил свои манипуляции, мы не только выглядели как валлеты, но и носили мундиры вейгасских солдат.
— Неплохо, малыш, — одобрил Ааз, похлопав меня по плечу. — Пошли.
И с этими словами он сломя голову ринулся в толпу, расчищая мне дорогу и пробираясь на улицу позади процессии. Пробивать путь в гуще народных масс — одно из тех дел, которые у Ааза получаются лучше всего.
— Дорогу! — орал он. — Посторонись! Дорогу!
Следуя за ним впритык, я добавлял к всеобщему гаму свой рев.
— Тахойцы! — вопил я. — У южной стены тахойцы!
Это одно из тех дел, которые лучше всего получаются у меня, — панические вопли.
Сначала нам показалось, что нас никто не расслышал. Затем несколько голов повернулись в нашу сторону. Кое-кто подхватил мой вопль.
Слова пронеслись по толпе вперед, словно лесной пожар, да такой, что, когда мы добрались до арьергарда процессии, та остановилась.
Солдаты засуетились, цепляясь оружием за окружавших их людей и бросая нервные взгляды то на толпу, то на крыши домов.
— Тахойцы! — кричал я, проталкиваясь к ним.
— Где?
— У южной стены!
— Кто?
— Тахойцы!
— Где?
Эта ерунда могла бы продолжаться бесконечно, если бы наконец не появился офицер. Он заметно превосходил интеллектом своих солдат… то есть он мог бы выиграть спор с кочаном капусты.
— Что здесь происходит? — потребовал он ответа.
При звуке его властного голоса гомон немного приутих.
— Тахойцы, сударь! — выпалил я, уже заметно запыхавшись. — Они атакуют крупными силами у южной стены.
— Но Та-Хо к северу отсюда, — удивился офицер. — С какой стати им атаковать южную стену?
Его мозговая деятельность раздражала до крайности. А самое главное, она угрожала расстроить наши планы, во многом зависящие от стремительности разворачивания событий.
— Мы что, будем стоять здесь и спорить, пока эти сине-желтые не возьмут город? — спросил Ааз, отодвигая меня в сторону. — Если из-за вашей нерешительности все погибнут, Совет разжалует вас в рядовые.
Такая угроза выглядела весьма логичной, и поэтому этот дурак, конечно, воспринял ее всей душой. Быстро смекнув, он повернулся к окружающей его рати и выхватил меч.
— К южной стене! — приказал он. — За мной!
— К южной стене! — закричали солдаты, устремившись за ним следом.
— К южной стене! — подхватил я и чуть было не последовал за ними.
Внезапно могучая рука схватила меня за плечо и отбросила к стене ближайшего дома с такой силой, что вышибла из моих легких почти весь воздух.
— К южной стене!
Это крикнул Ааз, привалившись ко мне спиной, дабы удержать на месте, пока он махал рукой пробегавшим мимо солдатам. Затем, слегка повернув голову, он обратился ко мне:
— Ты куда это собрался?
— К южной стене, — еле выдавил я.
— Зачем?
— Потому что там тахойцы!..
Я вдруг почувствовал себя полнейшим идиотом… насколько я вообще мог чувствовать, придавленный Аазом, а он, как известно, выступал в тяжелом весе.
— Я лучше соображаю, когда могу дышать, — слабо заметил я.
Когда Ааз переместил свой вес вперед, я рухнул наземь.
— Кончай свою клоунаду, малыш, — прорычал он, поднимая меня за шиворот. — Нас ждет работа.
Как я уже говорил, Ааз обладал завидным умением констатировать очевидное.
Вокруг носилок, которые теперь стояли на земле, все еще толпилось с дюжину солдат. Да и толпа зевак не спешила покидать предмет всеобщего обожания.
— Что будем делать, Ааз? — прошептал я.
— Предоставь все мне, — отозвался он.
— Ладно.
— Итак, мне нужно чтобы ты сделал следующее…
— А что случилось с «предоставь все мне»? — пробурчал я.
— Заткнись и слушай! — приказал он. — Мне нужно, чтобы ты изменил лицо и мундир, сделав их такими же, как у того офицера, с которым мы только что говорили.
— Но…
— Без разговоров!
Спустя минуту мой преобразовавшийся наставник твердой походкой направился к оставшимся солдатам.
— Вы что тут делаете?! — заорал он. — А ну живо к южной стене!
— Но… мы же… нам приказано охранять Приз, — попытался было возразить один из солдат.
— Защищайте его, не пуская в город тахойцев! — проревел Ааз. — Быстро к южной стене! Всякого, кто попытается отстать, я обвиню в трусости перед лицом неприятеля. Вам известно, какое наказание за это полагается?
Они, безусловно, знали, потому что сломя голову бросились к южной стене.
Вот вам и военный эскорт Приза! Однако я не знал, что Ааз намеревался делать с оставшимися здесь горожанами.
— Граждане Вейгаса! — крикнул он, словно отвечая на мой безмолвный вопрос. — Враг атакует наш город. Я знаю, что все вы готовы записаться добровольцами, чтобы получить почетную возможность сложить голову за родную землю. Но для действенности такой помощи вам нужно соблюдать порядок и дисциплину, выстроиться здесь передо мной и прослушать инструктаж. Все непригодные к службе должны срочно разойтись по домам, чтобы освободить место ополчению для маневров. Добровольцы, стройся!
