Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
Собравшиеся зрители были крайне недовольны и порядком возмущены. Безобразие! Человек просто встал, покочевряжился и сел – никакого тебе цирка, никакого шоу! В шляпу, стоящую у ног Даши, со звоном опустилось несколько ржавых монеток. Не успев разойтись от эмоционального перевозбуждения, народ быстро разошёлся по мещанским делам.
Будет нелишним напомнить, что Юрик, чья жизнь окончательно и бесповоротно заброшена в несуществующую даль этого произведения, всё ещё присутствует на задворках вашего сознания. Именно сейчас он подвергается активному нападению со стороны родителей, беременной Киры и её духовного наставника, которым оказывается тёзка погибшей жены шефа Юрика. Все они обвиняют юношу в тридцати трёх смертных грехах, желая наставить на праведный путь мужа жены, отца будущего ребёнка и примерного христианина. Только Юрик в словах «ты нужен Кире» слышит «к Ире» и отправляется в путешествие к Ире в Нижний Новгород, с которой недавно познакомился по Интернету.
Будет также совершенно лишним напоминать, что вышеупомянутая лютая история не имеет никакого отношения к двум беснующимся на лавочке субъектам. И чтобы не путаться, поскорее забудем о ней и на счёт «три» перестанем думать о розовой пантере.
– Какого ребёнка?! – спохватился Егор, скорчив вслед неудовлетворённой публике козлиную мину. – Даша, ты что, беременна?!
– Не по Сеньке шапка, – ответила Даша, примеривая забытую на дороге узкую чёрную шляпу с загнутыми внутрь полями.
– Спасибо, успокоила! Мы использовали вагинальные свечи.
– И кто же их держал?
– Видимо, тот, кто подбрасывает бутерброд, принимая важное решение.
– Взять ли мне с собой шпагу на праздничный обед?
– Типа того. Гильденстерн объяснил это так: «Каждая отдельная монета, подброшенная в отдельности, с той же вероятностью упадет как орлом, так и решкой, и поэтому нет оснований удивляться в каждую отдельную единицу времени, когда это происходит»[12].
– Однако это не единственное возможное объяснение. Когда ты думаешь про то, что бутерброд упадёт маслом вниз, так оно и случается. И сила мысли здесь ни при чём, хотя я не отрицаю её наличие.
– Это устоявшийся стереотип, программа Вселенной, такая же, как чёрная кошка или прикуривание от свечки.
– Девяносто два орла подряд у Гильденстерна – не программа Вселенной.
– Ну хорошо. Один раз в бесконечной Вселенной всё может произойти именно так, как у него. Или как у нас. Я встретил именно тебя именно сегодня – и больше этого никогда не повторится.
– Молодец! А хочешь, ещё лучше будет?
– Как, опять?! Нет, только не это!
– У тебя все мысли об одном и том же.
– Ну да, о розовой пантере, конечно! А ты о чём подумала?
– Кстати, мы снова никому не интересны, – Даша обмахнула руками окружающий мир.
– Зато нам интересны все, – дополнил Егор. – Пусть они ходят в своих скорлупках, мы с тобой не яйца, чтобы их учить. Давай вернёмся к девяноста двум орлам Гильденстерна.
– Ну, это просто суждение. За ним ничего нет, как и за суждением о том, что за суждением ничего нет.
– Круговерть получается. Философский хула-хуп.
– Верно. А в чём смысл такой круговерти? Думал об этом?
– Ну, если серьёзно подумать… – Егор потёр тыковку и резко сменил тему. – Кстати, как ты к Самайну относишься? В этот праздник принято избавляться от всякого старого хлама и поминать усопших. Никакого бурного веселья, никаких салютов и танцев – всё тихо, мирно, спокойно и светло.
Даша поздоровалась с упавшим на её ладонь листом, вдохнула запах прелого тлена и поёжилась – в её теле на несколько секунд возникло ощущение поздней прощальной осени.
– Хотя сегодня, говорят, мой день, – Егор зевнул и потянулся, будто бы ничего не случилось. – Я даже знаю, как его праздновать – прабабка в своё время научила.
«Сегодня шестое мая» – решила Даша.
– Мне было десять, когда мой отец пропал без вести в горах Сьерра-Невада – он увлекался альпинизмом. И его бабка сразу же пригласила меня жить в деревню – в Ростовскую область. Видимо почувствовала, что со мной не пропадёшь. Так оно и случилось – хранил я её от бед и болезней, и дожила старуха до ста пятидесяти лет с Божьей помощью. А на день святого Егория вся деревня выбирает самого красивого и белобрысого парня – и три года подряд выбирали меня! Для этого накануне праздника дед осветлял мои волосы пергидролем, а старшая сестра всю ночь выдавливала прыщи на моих щеках. Зато потом меня сажали на буланого коня, украшали цветами, овощами и серпантином, а на голову ставили поднос с огромным расстегаем. Так я и скакал, довольный и счастливый, по всей деревне, а затем процессия направлялась по округе, и в каждом встреченном на пути селе мы оставляли по куску этого самого расстегая. В мои обязанности вводилось периодически куковать, при этом все, кто шёл вокруг коня, звенели мешочками с монетками. Отсюда, кстати, и пошла примета «При первой кукушке брякни деньгами, чтобы водились». Ну, мне ещё приходилось делать вид, что мёрзну, вне зависимости от погоды – поэтому я пел что-то типа «Егор скачет под откос – раз мороз и два мороз. Кушай, кушай расстегай, с неба рухнет урожай». Или там были другие слова, не помню. Сельчане потом тыщу раз переделывали эти приметы, типа «На Егория мороз – будет просо и овёс» или «В мае снег Егор принёс – будет рыба и навоз»…
Даша чувствовала себя не в своей тарелке. А Егор, похоже, растёкся по ней вишнёвым сиропом от нахлынувших воспоминаний.
– Святой я сегодня! – он показал на себя пальцем. – Можешь поднести что-нибудь, связанное с землёй, и я благословлю тебя на дальнюю дорогу. Ничего, что ты женщина! Такие штуки на ком угодно работают, по себе знаю.
Даша наклонилась, взяла в ладони горсть земли, вдохнула её пряно-безоблачный аромат и, встав на колени, положила подношение к ногам Егора. Закрыв глаза, она снова почувствовала родное, близкое, радостное ощущение блаженства, которое мурашками прокатилось по её рукам и спине. Даша задрожала, и ей очень захотелось свободных объятий. Она не понимала, да и не стремилась понимать, откуда в её теле столько счастья.
– …но ты обязательно вернёшься! – закончил Егор речь, большую часть которой Даша, как обычно, прослушала, предаваясь чувству необъяснимого.
Она поблагодарила, встала, чмокнула Егора в щёку и сказала:
– Тебя не существует. Ты выдумка.
И Егор тут же исчез. Даша на всякий случай пощупала то место, где он находился – лавочка была ещё тёплой, а небольшое облачко пара отчаянно клубилось над ней, сообщая Даше, что пора бы поискать разумное объяснение происходящему.
Будь на её месте тургеневская барышня – поклонница дамских подвигов на любовном фронте – она бы моментально бросилась всей своей тяжеловесной грудью на амбразуру радужной фантазии, в которой сгинул очередной кумир её детской мечты: мерзавец с тошным характером и пухлыми разноцветными губами.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
