— Мне нужно догнать своих друзей, я заплачу вдвойне, если ты поедешь как можно быстрее.
— Да, сэр, очень быстро.
Он садится, у парня проволокой прикручено на раме дополнительное седло и перегруженный велосипед тяжело катится по дороге.
Он знает, что Кристиан планировал доехать на автобусе до Мбеи, города, расположенного в трех часах езды, а оттуда в тот же вечер поездом отбыть в Дар-эс-Салам. Ему нужно найти их до того, как они уедут, в большом городе он никогда их не отыщет. Он надеется, что они все еще ждут автобуса.
— Быстрее, — торопит он крутящего педали парня, — неужели нельзя ехать быстрее.
Он осознает всю причудливость сцены, в которой участвует. Велосипеды шныряют в обоих направлениях, одни с пассажирами, другие без. Дорога бежит то вверх, то вниз среди зеленых холмов, солнце жарит нещадно. Мальчишка трудится изо всех сил, обливаясь потом, он то и дело отворачивает голову, чтобы сморкнуться.
— Простите, — кричит он через плечо.
— Не извиняйся, просто езжай быстрее.
Когда они добираются до остановки автобуса, дорога оказывается пустынной. Он слезает с велосипеда и осматривается, словно они могут где-то тут прятаться.
— Где мои друзья? — спрашивает он, но мальчишка только трясет головой и скалится. Друзья этого человека не его забота.
Таким образом, он остается ждать следующего автобуса. Впечатление такое, будто он прибыл в место, выпавшее из времени, где только он испытывает его недостаток. Он вышагивает взад-вперед, бросает камешки в дерево, наблюдает за вереницей муравьев, исчезающих в дырке, прорытой в земле, все это в попытке вернуть ощущение времени. Часа через полтора на обочине уже немало людей, и, когда приходит автобус, все одновременно пытаются залезть в него. Кончается тем, что ему не достается места и он вынужден висеть, держась за верхний поручень, в проходе. За окнами проплывает зеленый холмистый пейзаж, расчерченный в клетку чайными плантациями. Банановые деревья хлопают своими широкими листьями, как будто аплодируют.
Проходит полных три часа, а то и больше, прежде чем дорога начинает спускаться с высокого плато и огибает Мбею, срастаясь с городом. К этому времени солнце уже садится, и в убывающем свете единственное, что он может разглядеть это низкие зловещие строения, в основном глинобитные, припадающие к земле. Он выходит из автобуса в конце запруженной людьми улицы, наполненной запахами, от которых кружится голова. Спрашивает у проходящей мимо женщины, где находится вокзал. Кто-то другой слышит вопрос и переадресует его еще кому-то. Наконец он оказывается идущим в сопровождении какого-то незнакомца к группе бесцельно околачивающихся поблизости мужчин. Он заметил их, когда выходил из автобуса: лишенные выражения лица, тяжелый взгляд, кепки и темные очки. Они словно излучают угрозу. Один из них говорит, что довезет его до вокзала за пять долларов. Он несколько секунд колеблется в панике, он боится этого человека в темных очках, у которого и в машине, как он видит, тонированные стекла. Неужели он и впрямь решится ехать по этим безымянным улицам, отделенный от мира таким количеством темного стекла. Но он зашел уже слишком далеко, к тому же непонятно, что еще можно сделать.
Мужчина везет его очень быстро в полном молчании, подъезжает к входу в длинное здание, полностью погруженное во тьму. Уже наступила ночь. Входная дверь на цепочке, и нигде не видно ни одной живой души.
— Пять долларов, — напоминает мужчина.
— Подождите меня, пожалуйста. Вероятно, вам придется отвезти меня куда-нибудь еще.
Мужчина ждет, бдительно наблюдая, как он на ощупь ходит взад-вперед вдоль длинного здания, стуча в окна и призывая кого-нибудь.
Наконец он обнаруживает окно, в котором горит свет. Он стучит и стучит в него, пока кто-то не подходит к стеклу с внутренней стороны и, подозрительно глядя на него, спрашивает:
— Что вы хотите?
— Простите. Сегодня ночью есть поезд на Дар-эс-Салам?
— Ночью нет. Утром. Тут опасно. Вам лучше вернуться в город. Приезжайте утром.
Он возвращается к машине и ее уверенному водителю.
— Вы можете отвезти меня обратно в город? Я заплачу еще пять долларов.
Мужчина отвозит его в гостиницу неподалеку от того места, где он вышел из автобуса.
— Вам повезло, — говорит женщина за стойкой администратора, — осталась последняя комната. — Но, сидя на краю кровати и глядя на окружающие его коричневые и бежевые тени, он вовсе не чувствует себя везучим. Он уже не может припомнить, когда ощущал себя таким одиноким. Решает, что утром поедет на вокзал и, если их не найдет, вернется домой. Приняв это какое-никакое решение, он пытается заснуть, но ворочается, снова и снова открывает глаза и видит то же странное окружение, таинственное пятно света на стене. На рассвете он одевается и оставляет ключ в двери.
Напротив гостиницы имеется открытая площадка, на которой выстроилась шеренга такси. Дойдя до конца подъездной дорожки, он замечает Жерома и Кристиана, садящихся в машину. Он останавливается как вкопанный, потом бежит к ним.
* * *
Воссоединение проходит восторженно, все восклицают и хлопают друг друга по плечам. За каких-нибудь пять минут мир меняет свои очертания, город, который казался зловещим, чреватым опасностью, вдруг становится звонким и полным жизни.
Они едут в такси на вокзал. Вокзальное здание тоже уже не пустое и пугающее, как прошлой ночью, оно превратилось в запруженное людьми пространство, шумное и взбудораженное. Отправление их поезда задерживается, и Родриго отправляется на ближайшую улицу — хочется пить. Ржавая вывеска «Кока-кола» приводит их в пыльный внутренний двор, где они усаживаются за пластмассовый стол под выцветшим пляжным зонтом. У их ног бродят куры, что-то выклевывая из земли. Родриго по-прежнему в своей пурпурной рубашке, вокруг шеи повязан кричаще-яркий шарф. Пока мы потягиваем прохладительные напитки, он рассказывает историю, случившуюся с ним в моей стране. До того как начать работать в Мозамбике, он несколько недель провел в Южной Африке, жил в пансионе в Йоханнесбурге. Однажды туда прибыл молодой путешественник-американец, и его поселили в ту же комнату. Они подружились. На второй или третий день вечером пошли выпить и в конце концов оказались в баре в Йовилле, очень пьяные. Родриго уже хотелось вернуться домой и лечь спать, но американец разговорился с чернокожим мужчиной, с которым только что познакомился, и тот пригласил его куда-то еще, тоже выпить. Американец был исполнен сентиментальной доброжелательности к стране, говорил о расовой гармонии и исцелении от прошлого. Он ушел со своим новым знакомым и не вернулся. Родриго отправился в полицию, заявил о его исчезновении, а неделю спустя его вызвали, сообщили, что найдено тело, и попросили опознать его. Последний раз он увидел своего приятеля через стекло в морге. Его обнаружили заколотым в спину в сточной канаве возле большого многоквартирного дома. Через день или два арестовали одного из жителей этого дома, который признался, что убил его из-за часов и сорока рандов. Вскоре после этого Родриго отбыл в Мозамбик. Зачем он рассказал мне эту историю, не знаю, но был в его рассказе какой-то обвинительный оттенок.
