Загоревшееся пламя вызвало у меня ассоциации с ожерельем из голубых камней.
Вечнозеленый Кустарник повернулся к девушке, держа в руке горящую спичку.
Она наклонилась и быстро задула огонь.
— Ты что, хочешь спалить мне волосы? Их разделяли всего несколько сантиметров. Словно сами собой, его руки потянулись к ней.
Он прижал ее к себе и застыл на месте, сам испугавшись того, что делает.
Она сопротивлялась, но не отходила от него.
Он склонился к ее губам.
Она, казалось, колебалась.
Он прижался губами к ее губам.
Мое сердце забилось сильнее.
Постепенно их поцелуи превращались в настоящую битву.
Пытаясь освободиться от одежды, он оттеснял девушку в угол кухни.
Одежда упала на пол, обнажив его торс, — сначала куртка, потом рубашка.
Дикий Имбирь, словно против своей воли, перестала сопротивляться и вырываться из его объятий.
Зажав ее в угол, он отрезал путь к отступлению.
Я тревожно дышала. В шкафу было слишком душно, пот тек с меня ручьями. Я затаила дыхание и старалась не моргать.
Его рука потянулась к молнии брюк, и они упали, будто банановая кожура, обнажив его темные, упругие, как круп жеребца, ягодицы.
— Перестань, — закричала Дикий Имбирь.
Ничего не ответив, он опустился на колени и прижал девушку к полу.
— Не надо!
Он приподнял ее, положил ей под спину свою куртку и начал ласкать.
Я вся была в напряжении.
Дикий Имбирь кричала, но я не могла понять, от боли или от наслаждения.
Вечнозеленый Кустарник расстегнул на ней рубашку и добрался до ее груди.
— Нет! — закричала Дикий Имбирь, словно пробудившись от страшного сна.
Он вновь заточил ее в свои объятия.
— Нет! — кричала девушка, отталкивая его от себя. Вдруг она села и посмотрела в сторону шкафа, где томилась я. Проследив за ее взглядом, Вечнозеленый Кустарник смутился.
Я занервничала и, поспешно отпрянув от замочной скважины, задела какую-то деревянную рамку.
— Что это? — быстро спросил он.
— Соседская кошка, — ответила Дикий Имбирь, — она любит лазить в мой шкаф.
Была уже глубокая ночь, когда Вечнозеленый Кустарник в замешательстве отправился домой, а я, абсолютно измотанная, вылезла из шкафа. Дикий Имбирь поблагодарила меня и пообещала больше не просить о подобной услуге. Подруга явно была очень довольна собой.
У меня же было такое чувство, будто она попросту манипулирует мной. Я сказала, что мне пора домой.
— Ты не хочешь поговорить? — Щеки девушки залились румянцем, что придавало ей особенную красоту. — Не хочешь узнать, что я теперь чувствую? Ты ведь все видела?
— Да вроде уже поздно.
— Твоя мама знает, что ты у меня. — Подруга шла за мной по пятам к двери.
— Ну, так что же ты чувствуешь? — Я остановилась и повернулась к ней.
Дикий Имбирь, казалось, не замечала моего состояния.
— Я чуть было не пожалела, что подписала это письмо, в котором отказалась от личной жизни.
— Вы… подходите друг другу.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы хорошая пара.
— Он обладает какой-то странной силой, которой мне трудно сопротивляться. Он почти заставил меня испить эту чашу.
— И ты бы смогла?
Дикий Имбирь улыбнулась лучезарной улыбкой.
— Я дала обязательство — Председатель Мао важнее всего.
— Зачем же ты в таком случае ведешь эту игру?
— Хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос. Какая-то часть меня просто не в силах сопротивляться Вечнозеленому Кустарнику. Знаю, я играю с огнем, но я же под присмотром, у меня есть ты, чтобы в случае чего погасить разгорающееся пламя.
Мне хотелось сказать, что это очень эгоистично с ее стороны, но вместо этого я просто произнесла:
— Было очень познавательно.
Дикий Имбирь издала смешок.
— Ты впервые видела обнаженного мужчину?
— Да и обнаженную женщину тоже. Раньше я видела только собственное тело.
— Эта… штука, там у него, такая уродливая, правда?
Я встала, чувствуя, что больше не выдержу.
— Дикий Имбирь, мне надо идти.
— Могу я на тебя рассчитывать, когда Вечнозеленый Кустарник придет в следующий раз?
Я пыталась собрать все свое мужество, чтобы отказать ей.
— Ну, пожалуйста! — подруга бросилась ко мне и обняла за шею. — У меня же больше никого нет.
— Но только в последний раз.
— Хорошо, в последний раз.
На следующий день мне ужасно не хотелось вставать, я была совершенно не в настроении. Хорошо еще, что было воскресенье, и я смогла проваляться в постели до полудня. Мама решила, что я заболеваю, и послала мою сестру Эр Мей на рынок за имбирем, чтобы приготовить мне суп. Эр Мей отсутствовала довольно долго.
— Что ты так долго? — шепотом спросила ее мама, думая, что я сплю.
— Там был парад, — сообщила Эр Мей.
— Только не говори, что красные охранники опять взялись обучать нас этим своим танцулькам.
— Именно. И кстати, мама, лучше говорить «Великому танцу». Прояви свою преданность Председателю Мао и говори «Великий танец». А если будешь говорить «танцульки», можешь навлечь на себя большие неприятности. Тебя еще назовут реакционером и поступят с тобой так же, как когда-то с мадам Пей.
— Ладно, тогда я просто не буду вообще об этом говорить.
— Боюсь, что будешь. На этой неделе уроки Великого танца будут проводиться и в нашем районе. Все до одного должны на них присутствовать, так что тебе тоже придется пойти — гражданский долг. Уроки будут продолжаться всю неделю. Твое начальство уже поставлено в известность. Для разучивания Великого танца всех будут отпускать с работы.
— Я лучше на это время буду уходить домой, — сказала мама.
— Нет, если ты так поступишь, тебя накажут, — предупредила Эр Мей. — После обучения будет представление, и если ты не примешь в нем участия, то твоя преданность Председателю Мао будет поставлена под вопрос.
— Но я не умею танцевать! Я никогда в жизни не танцевала!
— Дело не в том, умеешь ты танцевать или нет, а в том, чтобы показать свою преданность Председателю Мао, показать, что жители нашей округи всегда вместе, что мы поем в унисон и одинаково танцуем. Это политический ход, направленный против наших врагов внутри страны и за ее пределами. Районы соревнуются между собой, и инструкторов много.
