Бек Нети почувствовал, как кровь прилила к лицу, растерялся.
– Никаких определенных намерений у меня не было. Ты должен понять – мы ведь пустились по следу слухов без всякой надежды, мы охотились за миражом. Когда пытаешься отыскать первооснову песни, которую распевают кочевники, вряд ли имеешь твердые намерения. До вчерашнего вечера я сомневался, существуешь ли ты вообще.
– Ты слишком многословен, – возразил Каин. – А на вопрос так и не ответил.
– Может, будет достаточно моего заверения, что, узнав тебя, я уже никогда не смогу поднять на тебя руку?
Тепло в его голосе и словах успокоило юношу, но тревога продолжала гореть в его черных глазах.
– Одно ты должен знать, Бек Нети, – произнес он. – Угрожать мне бесполезно. Понимаешь, жизнь для меня не имеет цены. Я давно хотел умереть. В этом мое преимущество. Моя жизнь важнее для тебя, чем для меня.
Бек Нети услышал в его словах не угрозу, но отчаяние, и сердце его сжалось. Одним широким жестом поднял он юношу, сидевшего на подушке, и обнял его.
– Что же сделалось с тобой, если ты не видишь смысла в жизни, хотя еще так молод?
Каин не смог ответить в своей обычной манере, следуя привычке все отталкивать от себя. Сейчас, в этих объятиях, он был как ребенок. Что-то с ним произошло: теплота и сердечность старого воина пронзили его, он обмяк и по-детски прильнул к Бек Нети.
Впервые в жизни Каин почувствовал доверие.
И он заплакал. Ему стало стыдно, он хотел вернуться в свое прежнее состояние, но сдался – пусть будет что будет.
Чуть отстранившись, но не разжимая рук, Бек Нети пообещал:
– О Син, я наполню твою жизнь смыслом.
Каин улыбнулся, и эта улыбка лучом солнца в предгрозовой час осветила его глаза. Бек Нети продолжал обнимать Каина за плечи, когда они снова сели – на сей раз рядом.
– Я не хочу лгать тебе, – произнес военачальник. – Во многом ты лишишься прежней свободы, тебя будет окружать стража, а дни твои наполнятся обязанностями.
Но Каин, все еще оставаясь в тепле отеческих объятий, не слушал его.
– Ты будешь моим учителем, – сказал он голосом, черпавшим силу в доверии.
– Да, я надеюсь на это. Я и мой сын. Ты должен знать, что у меня есть сын твоего возраста, – ответил Бек Нети.
Это известие ранило сердце Каина, на мгновение старый страх опять овладел им. Но Бек Нети недаром принадлежал к избранным. Он умел угадывать самые тонкие оттенки чувств и вовремя находить нужные слова. И он продолжил:
– Вы будете как братья.
А про себя подумал: «Надо заставить умолкнуть проклятых жрецов Сина. Воспитанием мальчика я займусь сам и потребую этого в качестве вознаграждения за удачную поездку». И Бек Нети усмехнулся в бороду: свободен от наших миражей – так он сказал вчера.
Каин сидел тихо, прислушиваясь к тому, как надежда зарождается в душе.
«Брат, – подумал он. – Новый брат. Не младенец, как в прежней жизни, а друг, одногодка».
В то же мгновение вспомнился ему тяжкий сон, и в груди что-то защемило от мысли: Авель, стоявший на свету у скалы, должен был помочь, протянуть руку – он ведь хорошо знал Каина.
Часом позже они выступали в обратный путь – воины Нода со своим начальником и новым наследником во главе. Для Каина расставание было легким, да и у Эмера и его людей не оставалось времени для уныния и печали в это утро. Они были заняты богатыми дарами, лежавшими в шатре вождя.
Кочевники помахали Каину на прощание, не испытывая ни сожаления, ни укора.
Глава шестнадцатая
В большой зале башни, где обычно собирались начальники дворцовой стражи, в кресле отца сидел Энки Бар и слушал жреца храма Луны. Син Ака хотел знать, какие меры предпринял Энки для возвращения Бек Нети.
– Я не понимаю твоего вопроса, – ответил Энки, чтобы выиграть время. Как и много раз прежде, он чувствовал, что презирает старшего жреца. «Ах ты, хитрый дьявол, – думал Энки. – Я бы сам очень хотел знать, какие сети ты плетешь, лживые твои глаза – сил нет в них смотреть».
– Если Бек Нети возвращается с наследником престола, то должен объявить ему, что долг наследника – убить ублюдка, – ответил жрец.
Энки подумал о безумце, сидевшем в яме под башней. По приказу Энки ему стали давать ежедневно слабую дозу яда. Ублюдок должен умереть, избежав ритуального убийства.
– Наследнику надлежит немедленно предстать перед нами, – продолжал Син Ака.
Самое важное: он должен быть посвящен в мистерии.
Энки долго смотрел на человека, сидящего перед ним, потом спокойно и убежденно солгал.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – ответил он. – Отец никогда не раскрывал мне своих намерений, связанных с этой поездкой.
Ни единой прорезавшейся морщинкой не выдал жрец, что не поверил Энки Бару, – да это было и не важно. Сын военачальника закончил разговор; проиграл жрец, он открыл свои мысли и обнаружил свое нетерпение.
«И этот безумен, – подумал Энки, почтительно провожая жреца к выходу. – Безумен, как и многие другие, заблудшие среди мифов».
Всю первую половину дня Энки слушал донесения двух лазутчиков, только что вернувшихся из Шумера. Под личиной купцов они провели несколько недель в этой соседней земле, прислушиваясь к ходившим там разговорам о том, что Нод начал терять царскую силу. Да, шумеры были уверены: царство, знаменитое своей подпирающей небеса башней, с каждым днем теряет могущество, и дожидались своего звездного мгновения, которое наступит со смертью царицы Нода.
Тогда-то они и отмстят. «А мстить им есть за что, – думал Энки. – И они правы: ноды и впрямь утратили былую мощь».
Устроив сегодня смотр своему воинству, Энки Бар убедился, что стража по-прежнему надежна и оружие тоже, однако почувствовал: войско неспокойно.
«Не один же я сомневаюсь в той истории с потомком царей и считаю, что ноды должны полагаться на собственные силы. А может быть, действительно существует наследник?…»
Сначала Энки решительно отказывался верить песне степей и не разделял решимости отца во всем разобраться.
Но у Энки была горячо любимая сестра, мнению которой он доверял. Вот уже год, как она избрала служение Инанне и состояла при старой жрице. Накануне вечером, явившись за едой для старухи, сестра поведала Энки, что дряхлая пророчица, чей дух способен был в любой миг покидать тело, день назад видела, как Бек Нети встретился с наследником в черном шатре у большой реки в южных землях.
«Невероятно, – думал Энки, – все это сплошное безумие, как и многое другое в Ноде». Но все же его грызли сомнения – ведь он, как и сестра, научился верить видениям старухи.
Энки вспомнил, как однажды после беседы с воротившимися домой лазутчиками, отец сказал: «Я больше верю тому, что видит жрица в лазурном камне, чем тысячам их донесений».
