Книга Внедрение - Иэн Уотсон

Офицер проорал что-то в вертолет, из которого тут же вылез затравленного вида индеец-переводчик. Он обратился к землякам посредством громкоговорителя на каком-то индейском диалекте — вроде языка тупи, а затем прибегнул еще к паре других — с одинаковым успехом. В языке шемахоя таился некий сдвиг, начисто отделявший местное население от всех соседей. Поэтому все потуги переводчика остались тщетными. Кайяпи же не проявлял никакой инициативы.

Внезапно офицер огляделся и ткнул пальцем в негра и коротышку, которые тут же присоединились к нему и пустились по грязи штурмовать свой вертолет.

Лопасти закрутились, разгоняя зыбь по воде и сотрясая тростниковые хижины. Незваные гости взлетели и, поднявшись над поселком, вскоре исчезли за вершинами деревьев.

Они не рискнули оставаться в деревне больше десяти минут.

Позже я расспросил Кайяпи, что случилось бы, заберись коротышка в табуированную хижину.

— Тогда, наверное, мы бы их убили.

— А ты знаешь, Кайяпи, что могут сделать эти ружья у них в руках?

— Еще бы, я знаю, что такое ружья.

— Ты знаешь карабины, винтовки, пистолеты. Так-то, Кайяпи. Это все ружья, которые стреляют один, два или три раза. А их ружья стреляют «кай-кай» раз — причем в одно мгновение. — И я несколько раз ткнул пальцами воздух, как это делал офицер.

В ответ Кайяпи лишь пожал плечами.

— Может быть, мы их и убили бы.

— А зачем ты спрятал мои вещи в джунглях? — поинтересовался я.

— А разве я поступил неправильно, Пи-эр? — ответил этот хитрец вопросом на вопрос.

— Верно. Ты сделал как нельзя лучше.

— Ну вот.

— Но у меня совсем другие причины так думать, чем у тебя, Кайяпи.

Он уставился на меня недоуменно, затем встряхнул головой и рассмеялся.

— Завтра, Пи-эр, ты должен встретиться с мака-и. Мы завтра все встречаемся с ним.

Начались приготовления к танцу. Танцу в глубокой — в два фута — воде. Часть прилегающих джунглей уже под водой, в низинах глубина доходит до шести футов и более.

Деревня расположена на склоне. И одному Богу ведомо, какого уровня достигнет вода в ближайшие несколько недель. А какой высоты эта треклятая дамба? Тридцать или сорок метров?

Муравьи уже с ума посходили — носятся по веткам как безумные, забираясь все выше. Радужно-голубые бабочки морфо, составлявшие изумительные орнаменты — точно декоративные тарелки, развешанные по деревьям, — теперь тревожно порхают над водами. Красные и оранжевые макао рассыпались по ветвям и лианам, напуганные собственными воплями. Сегодня утром я видел парочку аллигаторов, барахтавшихся возле самой деревни. В джунглях уже вовсю шныряют рыбы. Скоро они будут носиться, словно птицы, меж ветвей.

Однако хватит о природе. Описание ради самого описания почти ничего не стоит. Шемахоя это известно. Природа здесь вовсе не умиляет. Это вам не картина, не пейзаж и не ландшафт. Она — кладовая и словарь. И мне представляется, что как словарь она гораздо важнее — во всяком случае, в мировоззрении шемахоя. Макао — это прежде всего счетно-перьевые существа.

Только что ко мне пришел Кайяпи и сообщил по секрету, чего они все ожидают от этой беременной женщины.

Белые Балахоны завопили бы от восторга, узнай они об этом.

Или, наоборот, содрогнулись бы в ужасе!

Индейцы ожидают, что «бог» мака-и воплотится в этой женщине — предстанет, так сказать, во плоти и крови.

Так вот что, оказывается, имел в виду Кайяпи, говоря, что ребенок мака-и приходит, «когда настало время»! Вот зачем ту женщину накачивали наркотиком весь период беременности.

Бог знает, в каком она сейчас состоянии! У нее и нос, поди, уже отвалился наполовину — если судить о результатах частого употребления мака-и по состоянию носа Брухо: две дырки наизнанку в переплетении багровых сосудов.

И бог знает, к каким генетическим последствиям все это может привести!