– Поверь, я знаю о боли все, – ответила Мария.
Они сидели друг напротив друга – две женщины в белых халатах. В глазах одной был огонь… в глазах другой уже не осталось ничего.
– Позволь, я налью тебе чаю, – сказала Анна. Найденный смысл жизни нуждался в немедленной реализации.
– Будь проще, – сказала Мария.
Анна послушно кивнула, боком сдвигаясь к чайнику. Ей не хотелось отрывать глаз от его лица.
– Я пришла не одна, – сказала Мария. – Ты слышишь, Аня?
Да, она слышала. Она даже догадывалась.
– Шестеро, – сказала Мария. – Запомни, не один, а шестеро. Они отрицают меня. Они захотят убить меня. И многие станут помогать им, кто по злобе, кто по корысти, кто ошибаясь.
Анна замотала головой. Нет… только не это. Только не это!
– К ним нет милосердия, – сказала Мария. Это было так просто и правильно, что Анна лишь выдохнула облегченно. Нет милосердия. Нет прощения. Конечно!
– Нет, нет… Прощены будут все. Но лишь там. Вначале нам надо остановить их.
– Мы остановим, – сказала Анна.
– Да. Один из них уже рядом. Он пришел со своим земным братом. Он чувствует меня, но и я чувствую его. Мальчик, которого мы спасли, его племянник.
Анна вздрогнула. Волна отвращения прошла по всему телу.
– Он не в ответе за его грехи. – Мария знала все ее мысли. Это было так сладостно и легко – когда за тебя решает тот, кто прав всегда. – Каждый получит свое.
– Я пригожусь? – тихо спросила Анна.
– Да. Ты мне пригодишься.
9
Владимир Романов заказал вторую кружку пива. «Гиннесс» на голодный желудок был резковат, но остальные сорта ему не нравились.
Рашид, похоже, сходил с ума. Владимиру был знаком тон, которым тот назначил встречу. Два раза он устраивал для Хайретдинова услуги Корректора, получая свою плату – не деньгами, конечно, а информацией и услугами в тех сферах, где просто деньги работали неохотно. Сейчас, через сутки после акции, Рашид явно собирался дать новый заказ.
Это что, в привычку переходит?
Сам он только раз обращался к киллеру, которого знал под странным прозвищем. Тот заказ стоил ему немало душевных мук – не так-то легко платить деньги, зная, что завтра они обернутся кровью знакомого тебе человека. Однако тот случай был крайний… И вполне возможно, что через день-два клиент Корректора оплатил бы его, Владимира, кровь.
Служить посредником было менее неприятно. Но не с такой же частотой!
Владимир отхлебнул черного пива. Покосился поверх невысоких деревянных перегородок, делящих зал на кабинки, на вход.
Не спешит узбек. Свистнул ему, как мальчишке, и он прибежал на цырлах. А сам не спешит…
Вначале он увидел телохранителя Хайретдинова. Самого, наверное, преданного из той пятерки, что обычно его охраняла. Скуластый темнолицый татарин, неторопливо вошедший в «настоящий ирландский паб», огляделся и прошел в зал. Слегка кивнул Владимиру – этакая наглость породистого сторожевого пса – и сел в дальний угол, за столик, где тянул пиво охранник Романова. Наверное, они были неплохо знакомы – Владимир редко задумывался над такими вопросами. У слуг есть свой замкнутый мирок, в рамках которого они обсуждают хозяев, хвалятся ливреями… или своими смертоносными игрушками.
Рашид Гулямович вплыл в зал вальяжно и уверенно. Он, похоже, любил это уютное заведение, посещавшееся в основном иностранцами.
Ничего, вот покрутеешь еще немного, придется отказывать себе в народных удовольствиях…
Владимир слегка привстал, и узбек подошел к столику:
– Здравствуй, Володенька…
– Рад тебя видеть, Рашид. – Он пожал мягкую ладонь.
Подоспевшей официантке Хайретдинов только кивнул. Наверное, та знала его обычный заказ.
– Как самочувствие?
Владимир только махнул рукой, не отрывая взгляда от лица Хайретдинова. Уверенного, очень как бы мягкого лица.
Что ты тянешь, азиат чертов…
Перед Хайретдиновым поставили кружку светлого пива. Рашид Гулямович отпил, снова перевел взгляд на Романова.
– У меня есть к тебе предложение. По пяти позициям.
Романов едва не расплескал поднятую кружку.
– Рашид… это много.
– Понимаю, дорогой. Но ты не первый день дела ведешь, верно? А позиции легкие, осилим.
Он достал из кармана листок. Положил на стол перед Владимиром.
– Перепиши.
Романов взял листок, слегка удивляясь тому, что пальцы не дрожат.
Зальцман Аркадий Львович. Москва. Философ.
Корсаков Кирилл. Москва. Школьник.
Владимир посмотрел на Хайретдинова, немо спрашивая, те ли «позиции» ему предложили. Рашид Гулямович кивнул.
Шедченко Николай Иванович. Киев. Должен находиться в городе Сасово. Военный.
Заров Ярослав Сергеевич. Алма-Ата. Должен приехать в Москву. Писатель.
Корнилова Анна Павловна. Сасово. Врач.
Романов, сминая листок, поднес к губам кружку. Глотнул.
– Я не понимаю… – Хрипотца прорезалась в голосе даже после пива.
– Чего? Мало данных? Ты говорил, что твой сотрудник работает и по таким…
Он то ли действительно не понимал, то ли издевался. Философ, школьник, военный, писатель, врач… Матерь Божья, зачем?
– Я не понимаю смысла этого предложения, – повторил Романов.
– А это обязательно? – Хайретдинов протянул руку, выдирая из его пальцев скомканный листок. Бережно разгладил.
– Нет, но… – Романов заколебался. Как отреагирует Корректор на предложение убить пять не причастных ни к бизнесу, ни к политике лохов? Включая ребенка. – Я хотел бы понять сам. Понимаешь, позиции… странные.
– Скажем, так – оставить их на рынке крайне вредно для дела. – Рашид Гулямович вновь положил листок на стол, слегка прихлопнул рукой.
Информация? Они что-то узнали… увидели?
Романов вновь посмотрел на фамилии.
– Мой сотрудник в отпуске. Была… э-э… незапланированная работа. Он появится лишь через неделю.
Хайретдинов пристально смотрел на него.
– С ним сложно связаться! – непроизвольно повышая голос, сказал Романов. – Я звоню и оставляю заказ, он звонит и забирает. Все. Никаких вариантов не предусмотрено. После работы он всегда отдыхает с неделю.
Узбек, похоже, поверил. Слава Богу. Романов сказал правду, но вряд ли она могла понравиться.
– Давай подумаем, а? Это хорошее предложение. – Рашид Гулямович перевернул бумажку, махнул официантке.
