Указатель «С. Б. Вязники» появился через двадцать минут хорошей езды.
На деревенской улице было пустынно. На глаза попалась только колченогая старуха. Андрей притормозил.
– Добрый день, не подскажете, как проехать на хутор Ново-Никольский?
– Да черта с два бабка знает… – сквозь зубы прошипел Костик.
– А вы откуда будете? – склонив на бок голову, спросила бабуся.
– Из газеты.
– А из какой?
– Из «Крестьянской».
– А вам кого надо?
– Самого хозяина.
Бабка что-то прошамкала и, нервно оглядываясь, засеменила прочь.
– За версту было видно, что ничего не скажет, – раздраженно сказал Костик. – Наверняка знает, специально свредничала.
– Зато узнали, как относятся местные к этому сельхозэротическому предприятию. Деталь!..
Нагнали еще одну даму из местных, чуть помоложе. Диалог пошел по тому же руслу – словно все деревенские, из поколения в поколение, сдавали экзамен по теме: «Как говорить с приезжими, чтобы ничего им не сказать», – и все сдали на «отлично», с первого раза.
Женщина недоверчиво смотрела Андрею в лицо:
– А что вам от него надо?
– Хотим узнать, как он дожил до жизни такой.
– Да, да! – вдруг яростно завелась тетка. – Надо, давно надо! Такой разврат – у него одна жена в Москве, другая в деревне, третья на ферме. И у всех от него дети… Он еще школу открыл – чтобы разврату сирот учить. Мы уж куда только не писали – даже не отвечают!
– А что вы писали? – поинтересовался Андрей.
– Чтобы его со всем его кагалом от нас выселили.
– И чего говорят?
– Говорят – его право. Земля его, дом его, женщины с ним добровольно живут.
– Где его жена живет?
– А зачем вам?
– Ну, надо же и с ней побеседовать.
Тетка все так же недоверчиво смотрела на него, молчала, пожевывая губами.
– Это третий дом отсюда.
Когда отъезжали, Андрей в зеркало видел, как собеседница глядела им вслед.
– На месяц вперед деревня обсуждать будет, – усмехнулся Костик. – Домик хороший у этой жены номер два.
В окошке дернулась белая занавеска, на крылечко выглянула молодая женщина, здорово располневшая, в цветастом платье до полу. На грудь из-под косынки вылезла толстая золотистая коса. Таких, славянского вида, женщин здесь было мало – эти места прикрывали подходы к Москве во времена татарского нашествия, и, как печальное следствие, Тамарин круглолицый и кареглазый тип был представлен куда шире.
Анна К. была такой же истинно русской красавицей.
– Добрый день, вы Галина? Мы из «Крестьянской газеты».
Она поджала губы, вскинула голову.
– Соседи опять написали?
– Да, если честно. Но мы к вам с вполне дружескими чувствами. Просто хотим рассказать о вашем образе жизни. В дом пригласите?
Женщина пожала плечами, отступила внутрь, давая ему пройти.
– Вы сами посудите – мы ото всех далеко, в район съездить – и то проблема. Из молодых ребят, что из армии сюда вернулись, все пьяницы-наркоманы, а кто поприличнее, в городе устроились, там себе невест нашли. Замуж идти не за кого. А Сергей Николаевич – хоть и в возрасте, но такой уважительный, культурный, что и мама моя согласилась. Вот и стали мы с ним жить. Не просто так, как сейчас многие, – венчаться ездили в Рязань.
– Как же вас, Галя, обвенчали без свидетельства из ЗАГСа?
– Теперь венчают. Он меня всем обеспечивает, в Москву возит за покупками.
– И что входит в ваши обязанности как жены?
– Да как обычно – чего все мужья хотят… Чтобы ребенок был присмотрен, дом в порядке. Я же не работаю, только этим занимаюсь. Чтобы его только в платье встречала и косу не резала. А я и сама не хочу.
У Гали пробыли час, сфотографировали ее с мальчиком на руках, поехали в цитадель христианской полигамии – фермерское хозяйство НовоНикольское.
Хутор, или, как называли в этих местах, выселки, находился километрах в трех по грунтовке.
Хозяйство было обнесено добротным забором из рабицы, за металлическими воротами вопросительно погавкивал на пришельцев кудлатый пес.
– Нам бы Сергея Николаевича, – кивнул Андрей парнишке лет двенадцати, в длинной светлой рубахе ниже колен под спортивной курткой.
– Вы не из налоговой инспекции? – подозрительно осведомился мальчик.
– Нет, мы с дружескими намерениями. Визитку передай.
Минут через десять паренек вернулся в сопровождении мужчины с окладистой русой бородой, аккуратно подстриженной, также в длинной светлой рубахе под кожаной косухой. Галя сказала, что ему за сорок, но даже с бородой местный султан казался совсем молодым вследствие здорового румянца и довольной, широкой улыбки.
– А я счастлив, счастлив! Мужчина может иметь столько жен, сколько способен содержать. Я три раза женился, и все три раза по взаимной любви. Конечно, на девственницах… И дети у нас любимые и желанные.
– И как они к этому относятся, три жены?
– Нормально… Вы же с Галей разговаривали… И Олеся вам то же скажет, я ее ни в чем не ограничиваю. Лучше один хороший муж на троих, чем ни одного. Я по первому образованию социальный психолог, проблему знаю. У нас по статистике только один мужик из двенадцати-пятнадцати способен содержать семью из четырех человек – какая тут моногамия, точнее, моногиния? Вот я и взял на себя обязанности мужчин, которые не способны выполнять естественные функции. Разве плохо?
Прошлись по территории, осмотрели «лицей», в котором социальный психолог обучал детишек разного возраста Слову Божию. На ферме новоявленный султан разводил нутрий.
– Скоро окот у них, все будем заняты.
– И жены ваши здесь работают?
– Есть время – работают, нет – нет. Бомжей нанимаю. Хоть под забором не валяются и сыты. Но в дом не пускаю, детей от заразы берегу. Односельчане из принципа у меня не работают – лучше бутылки по поездам собирать будут или голодать. Но это их дело. Я никого не неволю – ни жен, ни работников. У меня свобода!
Никольский развел руками, на его лице играла расслабленно-восторженная улыбка.
«А ведь он и вправду счастлив. Редкое по нашей жизни явление», – чуть завистливо подумал Андрей.
– А как же ваша московская жена? – поинтересовался, вернувшись вслед за хозяином в дом, где их ждал обед.
– Она у меня на три зимних месяца – когда я в университете лекции читаю. Говорит, ей этого хватает. Я зову ее сюда на лето, она не хочет. Вот старший сын бывает.
– Еще раз жениться не планируете? – поинтересовался Костик, вожделенно вдыхая борщовый аромат.
