Сумо тихонько заворчал.
— Сиди здесь. — Сара вышла из машины и плотно закрыла дверь.
— Здравствуйте… — Едва она успела коснуться калитки, как терьеры вскочили и с яростным лаем понеслись по дорожке. Сумо ответил им безудержным лаем, царапая лапами по стеклу. Услышав его, собаки принялись бросаться на калитку с такой злостью, что Сара поспешно отступила.
— О господи!
Заслышав собачий лай, женщина выпрямилась. Ей было немного за сорок; раскрасневшееся лицо обрамляли длинные русые волосы, уже седеющие на висках и собранные в небрежный узел на затылке.
— Ну-ка, тихо! — прикрикнула она.
— А я думала, что только с большими собаками надо быть осторожной! — сказала ей Сара сквозь шум.
— В чем дело?
— Вы миссис Линч?
— Для кого как, — ответила она, но в глазах у нее блеснул озорной огонек.
— Меня зовут Сара Кенни, я частный детектив. Расследую дело о пропаже маленькой девочки. Можно поговорить с вами?
Женщина отложила топор и вытерла ладони о брюки. Она свистнула собакам, но те не обратили на нее никакого внимания.
— Ну-ка, перестаньте выступать!
Она хлопнула в ладоши, и собаки наконец неохотно повиновались, затрусив обратно к дровам.
— Ну и здоровяк там у вас! — кивнула она на Сумо, который высунул нос в узкую щель не закрытого до конца стекла. Он настырно пробовал протиснуться через нее наружу. — Мои два шкета ему как раз на закуску, да только сами они, видно, по-другому думают. Считают себя гигантами. Что за порода?
— Помесь немецкой овчарки и волкодава, кажется.
— Трудно с таким, наверное.
— Бывает.
— Думать надо, — усмехнулась женщина. — Ну да, я миссис Линч, но называйте меня Берни. «Миссис Линч» напоминает мне о прожитых годах. Частный детектив, говорите?
— Вот, пожалуйста, — Сара показала ей свое удостоверение, и та внимательно его прочла.
— Ну, не знаю, кто вас сюда направил, но я ничего не слышала ни о каком пропавшем ребенке.
— Это случилось не сейчас. Ваш отец торговал мороженым на автостоянке в Бриттесе. Я занимаюсь исчезновением Кэти Джонс. Она пропала с…
— Господи, спаси и помилуй! Я помню это имя. И ту маленькую девочку… Так вы ее ищете? Но ведь прошло уже лет двадцать пять?
— Двадцать шесть, — уточнила Сара. — И вы все еще помните ее?
— Конечно помню! — Она похлопала Сару по руке. — Разве такое забудешь? Как кричала тогда ее бедная мать. Богом клянусь, иногда ночью я просыпалась, и в ушах стояли ее крики. А малец-то, бедный, как плакал!
Сара привыкла, что люди охотно рассказывают о разных невзгодах, но Берни искренне переживала события того дня. Вынув записную книжку, она приготовилась записывать.
— Расскажите, пожалуйста, что вы помните о том дне?
Берни сложила руки на груди и прислонилась к калитке.
— В то лето мне было восемнадцать. Я пришла на берег и вдруг заметила перепуганного мальчугана. Сэм его звали. Он метался по берегу и громко звал сестру. Потом, помню, он опрометью бросился к морю. Если бы я не рванула за ним, он так бы и убежал на глубину. Насилу его удержала.
— Так это были вы? — спросила Сара. Сэм рассказывал ей о женщине, но имени не называл.
— Да, в тот день я работала с отцом, продавала мороженое, — кивнула Берни. — Погода стояла невыносимо жаркая, с утра мы просто с ног сбились, но под вечер, когда люди расходились, я всегда бегала на пляж окунуться. Плавать я не умела, заходила просто поплескаться.
— А девочку вы видели?
— Нет. Что-то там было не так… Не помню, чтобы она входила в воду, но вот ведерко и один надувной нарукавник — знаете, какие надевают малышам, — валялись на берегу. Если бы я ее заметила, то, конечно, не упустила бы из виду. Двое их было — девочка, бедняжка, и маленький мальчик… — Она грустно покачала головой. — У меня самой дети… Взрослые уже, понятное дело, но если бы с ними что-то случилось… О господи… — Она помолчала, стараясь успокоиться. — Могу я вас спросить, почему вдруг сейчас снова взялись это дело?
— Девочка нашлась, — ответила Сара.
— Как?..
— Кэти Джонс нашлась на прошлой неделе.
Берни Линч смотрела на нее как громом пораженная.
— Так она не утонула?
— Нет.
— Ох, так, значит… — Она крепко сжала плечо Сары. — Так он был прав.
— Кто?
— Мой отец. Как в воду глядел.
— Насчет чего?
— Он всегда говорил, что если бы девочка утонула, как уверяла полиция, то тело обязательно где-нибудь да выбросило бы на берег. Он отлично знает залив. Тогда он сразу сказал полицейским, но они, как водится, на его слова и внимания не обратили. А потом, был еще мужчина… — Она прикусила губу, будто опасаясь сказать лишнее. — Может, об этом не надо говорить…
— Ну, раз начали, так говорите.
— Так вот, мужчина. Отец говорил, что увидел его, когда вышел из фургона, чтобы поменять газовый баллон. Он шел за туалетами, там, где сейчас зона для пикников, и нес на руках ребенка. Отец говорил, что девочка плакала во весь голос, но дети часто ревут, когда их уводят с пляжа. И потом, он вспоминал, что с ним была женщина, так что тем более… Но полиции он об этом все-таки рассказал и еще сказал, что машина у них не очень-то походила на семейную.
— А ваш отец сможет описать того мужчину?
— Сегодня нет, — покачала головой Берни Линч. — Он болен. Каждую неделю на несколько дней ложится в больницу в Ратдраме. Но завтра он вернется домой. Несколько лет назад с ним случился удар, так что он сильно сдал. Так давно это было… Я только помню, отец говорил, что у того мужчины были длинные темные патлы и длинные такие, висячие усы. Но тогда ведь все так ходили, модно было.
— А лет ему было сколько?
— Где-то около тридцати, точнее не скажу, — медленно произнесла Берни. — Давно это было…
Сара записала это в книжку.
— А машина? Что еще он говорил о машине?
— Не помню уже. Видите ли, день тогда выдался суматошный. Из-за жары народу было полно. Жара стояла сумасшедшая — градусов под тридцать.
Она прижала руку к груди:
— Не скажу, какую он назвал марку машины, помню только, он говорил, что синяя, а полицейским рассказал, что на вид спортивная. Поэтому он ее и запомнил.
— На вид спортивная?
— Ну да, так он сказал. Тогда это было еще очень необычно. Сейчас на каких только не ездят, ну а тогда еще…
Сара быстро записала и это.
— Все говорили, что она утонула, даже полиция этим делом не очень заинтересовалась. Я хочу сказать, мужчина и женщина… но теперь… значит, это, наверное, была она?
