Мы потягивали лучший амасек, каким мог обеспечить нас Стартис.
— Наш пассажир, — начал я, беря фигурку сквайра, но потом опустил ее обратно, обдумывая следующий ход, — что ты о нем думаешь? Ты ничего мне не говорил.
— Я не думал, что вправе говорить об этом, — сказал он.
Я переместил сквайра к группе из трех солдат и тут же пожалел об этом.
— Убер, как давно мы дружим?
Вообще-то можно было заранее предположить, что он на самом деле станет считать.
— Мне кажется, что в первый раз мы встретились в седьмом месяце…
— Приблизительно, я имею в виду.
— Ну, друзьями мы стали несколько лет спустя, после нашей первой встречи, которая…
— Думаю, можно сойтись на том, что по грубым прикидкам мы дружим… очень давно?
Он задумался.
— Можно, — наконец неуверенно кивнул Эмос.
— И ведь мы до сих пор друзья, верно?
— О, конечно! Ну, по крайней мере, я на это надеюсь. — Он быстро взял моего правого василиска и закрепился на второй линии. — Разве нет?
— Да, мы друзья. И я советуюсь с тобой.
Убер кивнул.
— Иногда мне кажется, тебя даже не надо просить о совете.
— Кхм… — Собираясь походить йалем,[4]он поднял вырезанную из кости фигурку и стал разглядывать ее. — Меня всегда занимал йаль, — сказал он. — Геральдическое животное, история возникновения которого, судя по всему, уходит во времена, предшествующие Великой Ереси. Но что он собой представляет? Остальные фигурки имеют четкие аналогии, связанные с историческими традициями и структурой Империума. Но йаль… Из всех фигур в регициде он единственный остается для меня загадкой…
— Ты снова делаешь это.
— Делаю — что?
— Тянешь время. Уходишь от разговора.
— Я?
— Ты.
— Прошу прощения.
Он поставил фигурку, взяв одного из моих «хищников» ходом, которого я никак не мог предсказать. Теперь мои солдаты оказались зажатыми в тиски.
— Ну?
— Что — ну?
— Что ты думаешь?
Он нахмурился.
— Йаль. Очень странно.
Я резко подался вперед и взял его йаля. Это был глупый поступок, но он привлек внимание Эмоса.
— Я о другом. Пассажир.
— Это демонхост.
— Да, верно, — выдохнул я чуть ли не с облегчением.
— Ты заточил его в теле Вервеука на Микволе.
— Именно так. Мне кажется, вы видели, как я сделал это.
— Я был контужен и измотан. Но… да. Я видел.
— И что ты об этом думаешь?
Он превратил гвардейца в регента и тем самым проник в левую зону на моей стороне доски. До конца игры оставалось не более полдюжины ходов.
— Я стараюсь не думать о том, чего тебе это стоило. И о том, что человек, за которым я следовал все эти годы, которому доверял, внезапно обрел способность выпустить, использовать и снова заточить демонхоста. Я стараюсь не думать о том, что, возможно, Бастиан Вервеук был жив, когда совершался ритуал пленения. Стараюсь убедить себя, что мой драгоценный инквизитор не пересек ту черту, за которой нет пути обратно.
— Шах и мат, — добавил он после некоторой паузы.
Я признал поражение на обеих досках и откинулся на спинку кресла.
— Извини, — сказал я.
— За что?
— За то, что впутываю тебя в это.
— Твои вопросы…
— Нет. Я не об этом. В ходе охоты за Квиксосом мне довелось прикоснуться к некоторым темным знаниям. Главным в них было умение управлять демоном. И мне не хотелось его применять. Но титан — это уж слишком. Нельзя было позволить ему уцелеть. А противопоставить ему я мог только темные знания.
— Я понимаю, Грегор. Честно. В этой беседе не было необходимости. Ты сделал то, что должен был сделать. Мы выжили… по крайней мере, большинство из нас. Хаос остановлен. Это наша работа, верно? Никто и не говорил, что будет легко. Иногда необходимо чем-то жертвовать, иначе воля Бога-Императора не будет выполнена.
Он наклонился вперед, и его аугметические глаза заблестели в свете камина.
— Начистоту, Грегор… Если бы я думал, что ты стал каким-то слабоумным радикалом, сидел бы я здесь, играя с тобой в регицид?
— Спасибо, Убер.
Эмос заставил меня понервничать сильнее, чем я ожидал. С другой стороны, Медея, к разговору с которой я долго готовился, тоже преподнесла сюрприз.
— Демонхост… что? Мне все равно.
— Тебя это не беспокоит?
— Ни капельки. Меня волновал только Туринг, и ты бросил против него все силы, какие только мог.
— Да, это так.
— Ну вот и хорошо.
Мы сидели в роскошных, заваленных подушками креслах на обзорной палубе «Милашки».
— О, я поняла. Ты боишься, что мы все решим, что ты стал психошизоеретиком? — нахмурившись, спросила она.
Под «всеми» она подразумевала мою команду.
— А вы так решили?
— Проклятие, нет! Расслабься, босс! Умей я делать то же, что и ты, я поступила бы точно так же! Уничтожила бы Туринга любым доступным способом!
— Я сделал этого не ради твоего отца, Медея, — вздохнул я.
— Что?
— И да и нет. Конечно же, мне хотелось отомстить за Мидаса, но демонхоста я выпустил только потому, что Туринг и его треклятый титан угрожали уничтожить не только нас.
— Ты имеешь в виду ту планету?
— И ту планету… и другие.
— Верно. — Она спокойно пригладила волосы, убрала с лица прядь и потянулась к выпивке.
— В чем дело?
— Ты хочешь сказать, что, если бы планета была вне опасности, ты не стал бы вызывать демонхоста?
— Нет. Я хочу, чтобы ты поняла. Мне хотелось уничтожить Туринга. Хотелось, чтобы он заплатил за смерть твоего отца. Но я не стал бы призывать Черубаэля только из чувства мести. Это было бы слишком мелочным и недальновидным поступком. И потом, я бы не смог оправдаться даже перед самим собой. Демона я выпустил потому, что Фэйд Туринг уже не был просто моим личным врагом. Он стал врагом Империума. Я обязан был остановить его и не видел другого способа. На мое решение не повлияли эмоции, оно не было принято в минуту слабости. Мое решение было трезвым и обдуманным.
— Да какая разница! Туринг уничтожен, верно? Он сгорел? И все остальное меня не волнует. Хотя тебе не кажется, что ты мне кое-что задолжал?
