Эллис одарила его ледяным взглядом.
— Из-за тебя?
— Естественно. — Его губы растянулись в улыбке. — Люди скажут, что ты меня избегаешь. И скорее всего, будут правы.
— Я избегаю не тебя, а Фиону, — попыталась объяснить ему Эллис, но он тут же ее перебил:
— Да, но как ты объяснишь это соседям?
— А почему я непременно должна давать объяснение своим поступкам?
— Потому, что ты зависишь от общественного мнения. И тебе не все равно, что о тебе думают люди.
— Ты заблуждаешься, — начала переубеждать она Джима, но замолчала, увидев искорки, плясавшие в его глазах.
Он снова пытался вывести ее из себя! В который уже раз! Ну ничего, у нее теперь есть иммунитет.
— Я не приду, потому что иду на свидание с Оливером, — сказала она, надеясь, что этот ответ удовлетворит Джима.
— Ты в него влюблена? — дружелюбно спросил он. — Вы красивая пара. Так и представляю вашу свадебную церемонию: он весь в черном, ты вся в белом, маленькие девочки, похожие на ангелочков, разбрасывают цветы в проходе церкви…
— Заткнись, а?
— Опять злишься. Что на этот раз не так? Или это твое перманентное состояние?
Она снова проглотила слова, готовые сорваться с ее языка. У Эллис все лучше и лучше получалось держать себя в руках, что не могло ее не радовать.
Джим вздохнул, сел на по-осеннему пожелтевшую траву.
— Эллис, я желаю тебе счастья, — сказал он после минутного молчания. — Я не шучу.
— Тогда не доставай меня, и я буду самым счастливым человеком на свете.
— Постараюсь, — серьезно ответил он.
Эллис удивленно взглянула на него: опять, что ли, над ней издевается? Но нет, кажется, на сей раз он действительно искренен. С чего бы это?
— Может, я и приду на вечеринку, — сказала она, отводя глаза. — Если Оливер согласится составить мне компанию.
— Куда он денется? — усмехнулся Джим. — Он же без ума от тебя. По крайней мере, так это выглядит со стороны.
Эллис пожала плечами, но не смогла спрятать улыбку. Ей было приятно внимание Оливера. Он и правда казался влюбленным. Эллис это, конечно, льстило. Она чувствовала, что ее саму начинает тянуть к нему.
— Вы встречаетесь каждый день? — спросил Джим.
— А что?
— Просто интересно.
— Почти каждый.
— Ходите в рестораны?
— Иногда просто гуляем. Или ужинаем у меня дома. Но это ты, конечно, должен был заметить.
Джим не обратил внимания на ее колкость. Кажется, он всерьез решил стать милым и вежливым. Что подтвердилось, когда он сказал:
— У меня в загашнике есть бутылка вина тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Не бог весть что, конечно, но уж получше, чем вино, которое продается в местных магазинах. Я давно ее храню, сам не знаю для чего. С удовольствием подарю тебе. Разопьешь ее с Оливером, он оценит.
— Нет, не оценит. Он почти не пьет. Предпочитает алкогольным напиткам минеральную воду. Но все равно спасибо за предложение.
— А на пикнике вы тоже будете пить только воду? А если замерзнете? Помнится, когда мы с тобой выбирались на природу, ты никогда не отказывалась выпить.
Эллис непонимающе посмотрела на него.
— На каком пикнике?
— На том, который вы запланировали на эту субботу.
— Ничего мы не планировали, — нахмурилась Эллис. — С чего ты это взял?
Джим открыл рот, чтобы что-то сказать, но раздумал. Он вдруг встал на ноги, отряхнул брюки от приставших к ним травинок и, коротко попрощавшись с Эллис, направился к себе домой тем же путем, что и пришел.
Эллис посмотрела ему вслед, не понимая, что вдруг случилось с Джимом. Надоело вести светские беседы? Похоже на то. Ненадолго же его хватило!
Покачав головой, Эллис неодобрительно хмыкнула и снова вернулась к своим цветам, которые, без сомнения, заслуживали большего внимания, чем невежа Джим Симпсон.
— Хочешь пойти со мной на вечеринку? — тем же вечером спросила Эллис у Оливера, который заехал к ней на ужин.
Такие ужины уже становились для нее чем-то привычным. Она знала Оливера не дольше недели, но уже вела себя так, будто была его женой. Нет, не пилила по любому поводу. Эллис изо всех сил старалась быть идеальной женщиной. Она считала, что любимого мужчину нужно баловать. И хотя Оливер пока не был любимым, но мужчиной-то он был!
На следующий день после их знакомства Эллис достала из шкафа огромную книгу рецептов, которые начала собирать еще ее бабушка, и перелистала от первой до последней страницы. Судьба Оливера была предопределена. Эллис собиралась покорить его сердце, как водится, через желудок.
Попробовав утку, начиненную черносливом и запеченную в духовке до золотистой корочки, Оливер посмотрел на Эллис влюбленными глазами и сказал, что никогда не ел ничего вкуснее. А отведав пирог с мясной начинкой, он едва не расплакался от восторга.
Этим вечером она превзошла саму себя. Зная, что Оливер обожает французскую кухню, Эллис приготовила буйабес с чесночными крутонами и картофель, запеченный с сыром и беконом. Отужинав, Оливер засыпал ее комплиментами. По его довольному и сытому лицу было видно, что он абсолютно счастлив. И потому, когда Эллис спросила про вечеринку, он ответил:
— Конечно, дорогая. Я сделаю для тебя что угодно.
Анжела, сидевшая напротив него, хмыкнула и вставила:
— Что угодно ей пока не нужно. Речь идет об обычной вечеринке.
Эллис шикнула на нее и обратила свой взор на Оливера.
— Если ты против, мы можем устроить романтический вечер для двоих.
— И, говоря «для двоих», — снова встряла в разговор Анжела, — она имеет в виду, что я буду сидеть в своей комнате и не высовываться.
— Ты нам совершенно не помешаешь! — возразил Оливер, надеясь заслужить ее расположение. — Хоть весь вечер с нами просиди.
— Вот еще! — фыркнула Анжела. — Вы же снова будете целоваться. Нет ничего хуже, чем целующиеся старики. Зрелище не для слабонервных, я вам скажу.
— Да, она считает, что мы старые, — пояснила Эллис, поймав удивленный взгляд Оливера.
— Это нормально, — усмехнулся он. — Когда я был в ее возрасте, мне все люди возрастом за тридцать казались стариками.
— Вообще-то, — сказала Анжела, обращаясь к своей тете, — было бы даже хорошо, если бы вы остались дома и проигнорировали вечеринку Фионы.
— Почему? — спросила Эллис, наполняя опустевший стакан Оливера минеральной водой.
— Потому, что я собираюсь пойти туда с Алистером.
— Кто такой Алистер? — поинтересовался Оливер для приличия, хотя ему это было совершенно не интересно.
