— Похоже, у нее другое мнение, — заметила Оливия.
— Как у всех интересных женщин.
Означал ли этот прямой взгляд, что она тоже в числе этих женщин? Оливия решила, что нужно сделать вид, будто она польщена. Поэтому и улыбнулась, но своего намерения не оставила.
— А ваша мать тоже была интересной женщиной?
— Трудно сказать, — выдавил он, помолчав. — Разве ребенок может верно судить о родителях? Вот вы, например, сумели бы?
— Возможно, да… а возможно, нет. Однако я могу увидеть вашу семью только глазами единственного оставшегося в живых потомка. Так вы не ответили на мой вопрос, лорд Хок.
— Почему вы не зовете меня Невилл?
— Мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы позволить такую фамильярность.
— Это можно устроить.
Всего тремя словами и жарким взглядом он лишил ее сил.
Она сорвала трехлапый лист с ближайшего куста бузины и повертела в руке.
— Стараетесь отвлечь меня, чтобы не отвечать на вопрос?
Он задумчиво гладил бок Китти.
— Это вы, Оливия, постоянно меня отвлекаете, — возразил он и тут же, ухмыльнувшись, поправился: — Мисс Берд.
— Так ваша мать была интересной женщиной? — повторила она с некоторым раздражением.
Поняв, что она не отступится, он вздохнул:
— Моя мать была человеком спокойным, тихим. Заботилась о семье, хозяйстве. Часто бывала в церкви. То есть обладала всеми необходимыми качествами для доброй жены и заботливой матери.
— Но была ли она интересной?
— Мой отец так считал. Единственный раз он был жесток по отношению к ней: когда умер раньше ее.
— Вот как…
Оливия снова почувствовала себя маленькой и злой девчонкой.
— Он подхватил кашель, от которого не смог оправиться. А когда он умер, она стала чахнуть и последовала за ним через несколько месяцев.
— Пока вы были на войне?
— Нет. Я к тому времени уже вернулся. — Он упорно смотрел в другую сторону.
Оливия прикусила губу. Похоже, она расстроила его своими неуместными вопросами.
— Должно быть, они так гордились вами. По крайней мере это стало для них утешением.
— Да. Стало, — отозвался он, но в голосе снова послышались нотки горечи. — Вскоре после их кончины мой брат неудачно упал с лошади. Протянул две недели, а потом умер, так и не придя в сознание. Так что, видите, мисс Берд… — Он поднял голову и в упор посмотрел на нее. — Никому нет дела, женюсь я или нет. Произведу на свет наследника или не исполню своего долга. — Помедлив, он с неожиданной искренностью добавил: — И вам не следует находиться здесь, наедине со мной.
Оливия улыбнулась с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле:
— Полагаю, вы правы. И поскольку вы уже дважды подбивали меня, согласиться на тайное свидание, мне это надоело. Даже для вашего упорного старания шокировать меня есть границы, поэтому я чувствую себя в относительной безопасности.
— Знаете… — озадаченно протянул он, — вы совершенно не похожи на других женщин своего круга. Ведете этот неприличный журнал. Бродите ночами по незнакомому дому. Становитесь на моем пути, и, похоже, с полного одобрения своей матери… Что должен думать обо всем этом мужчина? А теперь вы допытываетесь о моей семье и отношении к браку. Так скорее ведут себя рвущиеся замуж особы, а не скромные молодые леди. Неужели вы так отчаянно хотите найти себе мужа? — Он обошел Китти, так что теперь они стояли друг от друга на расстоянии вытянутой руки. — Или вы скрываете от меня какую-то тайну?
Его слова на мгновение сбили ее с толку. Какая тайна может у нее быть? И если бы она так мечтала выйти замуж, давно бы нашла себе жениха.
Но тут его взгляд уперся в ее живот, и до Оливии с болезненной ясностью дошло истинное значение его намека.
Она тихо ахнула. Он считал, что ей необходимо выйти замуж? И в этом заключается ее тайна?
— Пытаетесь поймать меня, устроив так, чтобы нас застали в компрометирующей ситуации? — прямо спросил он, весело блестя глазами.
Именно этот веселый блеск позволил ей сдержать гнев. Скрестив руки, она надменно вскинула подбородок:
— Вы сами этому не верите, лорд Хок. Вам просто хочется вывести меня из себя.
— И мне это удалось? — ухмыльнулся он.
— Нет, — покачала головой Оливия. — Не удалось.
— Увы. Что ж, может, попробовать это? — Он одним движением привлек ее к себе. — Вы уже злитесь?
— Начинаю, — пробормотала Оливия, безуспешно пытаясь вырваться. Но он сжимал ее хоть и не грубо, но крепко. — Отпустите меня.
— Рано. Вы еще недостаточно разозлились. — Он наклонил голову.
— Еще как разозлилась! — Впрочем, ее сердце билось не столько от гнева, сколько от страха и предвкушения. — Я в бешенстве! Немедленно отпустите!
— Думаю, вам требуются немного более жесткие меры. Может быть, это…
Она не успела глазом моргнуть, как он прижался к ее губам своими.
А может, ей следовало прислушаться к рассудительному внутреннему голосу, требовавшему держаться от него подальше… с самой первой встречи и потом тоже? И все же она оказалась не готова. И снова начала вырываться, но на этот раз куда слабее и всего на несколько коротких минут.
Его губы были горячими, поцелуй — пылким, и она забыла о гневе. А когда его руки обвили ее плечи, она забыла о страхе. Он прикусил ее нижнюю губу, заставил приоткрыть рот, и их языки сплелись. У Оливии внутри все сжалось в жарком, зовущем предчувствии.
Что он сделает дальше?
И как много она готова ему позволить?
Глава 8
Невилл сознавал, что дурно ведет себя. Невинная молодая леди — не из тех, с кем можно позволить себе вольности. Но губы Оливии Берд были невероятно теплы и мягки, и было ясно, что она жаждет этого поцелуя. Если судить по ее реакции, она ждала очень долго…
Поэтому он сделал все, чтобы она запомнила его поцелуй на всю жизнь. Теперь она напишет о нем что-нибудь хорошее в этом своем проклятом журнале.
Он продолжал пробовать ее на вкус. Ощутил тот момент, когда ее губы раскрылись, и без стыда нырнул глубже, в пещерку рта. Она сладка, как мед… как солнечное сияние. Одного этого достаточно, чтобы мужчина опьянел от желания, и он не собирался отказываться от такого наслаждения.
Поэтому он полностью завладел ее ртом, врываясь в него еще глубже и настойчивее, чем следовало бы. То обстоятельство, что она вцепилась в лацканы его сюртука, воспламеняло его еще сильнее. Он дерзко ласкал ее язык своим.
Только когда его желание превысило все мыслимые пределы, он немного пришел в себя, со стоном приподнял голову и глянул в ее хмельные глаза.
