Финал этой драмы могли наблюдать все пациенты и медики пятого отделения Канатчиковой дачи. Отчаянный борец с тараканопауками с планеты Плюк в тинтуре бился в конвульсиях, визгливо выкрикивая:
– Я ничего не знаю! Отстаньте от меня! Я не знаю никаких секретов! У меня нет допуска!!!
Однако неизвестный пыточных дел мастер продолжал допрос, и, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, больной пытался отвечать правду и только правду.
– Я знаю только про тараканопауков! Их не существует! И рыцарей джедаев тоже не существует. Они выдумка! Спросите у доктора!!!
У доктора спросили, и он посоветовал накачать впавшего в буйство пациента успокоительным по самые уши, что и было сделано.
На этот раз доза была так велика, что защита микробота-разведчика сработала автоматически – иначе могло случиться непоправимое, вплоть до впадения Наблюдателя в необратимую каталепсию.
Как только сработала защита, далеко в космосе, на контрольном пульте звездолета, вспыхнул сигнал тревоги, и обеспокоенные собратья послали Наблюдателю срочный запрос. Наблюдатель ответил невразумительно.
– Немедленно возвращайтесь! – тут же радировал капитан звездолета. – Если вы больны, вам окажут помощь. Если вы здоровы, то вспомните о своей обязанности выполнять приказы старших собратьев.
То, как Наблюдатель высказался по адресу старших собратьев в ответном сообщении, не делало ему чести, но к этому высказыванию он присовокупил еще и безапелляционное заявление: «Я совершенно здоров».
В ответ капитан звездолета напомнил Наблюдателю о наказании за нарушение Устава и пренебрежение инструкциями.
Наблюдатель отреагировал на это невежливо и грубо. Он все еще находился под впечатлением от криков и мыслей своего Носителя в момент, когда он оказывал сопротивление санитарам. В выражениях этот достойный абориген не стеснялся совершенно.
Однако теперь абориген неподвижно лежал пластом. Он полностью лишился мыслей и ощущений, а так как совсем без ощущений сознание существовать не может, Наблюдатель снова ощутил себя пленником тесного и неудобного временного пристанища – микробота.
Он чувствовал себя закрытым в железной бочке на жаре и, чтобы поскорее избавиться от этого ощущения, решил покинуть неподвижное и бесчувственное тело Носителя и перебраться в другое.
А поскольку инопланетяне его разочаровали, Наблюдатель выбрал для нового вселения тело и мозг молодого застенчивого пациента, воображающего себя половым гигантом.
И некому было ему посочувствовать.
26
– А он у тебя что, правда, борец? – спросил дальнобойщик Саня у Любы Добродеевой, мотнув головой в сторону сосредоточенно молчащего Гири Ямагучи.
– А что, не похож? – ответила Люба вопросом на вопрос.
– Нет, почему, похож. Знаешь, на кого? На этого…
Он тщетно пытался вспомнить название национальной японской борьбы, но так и не вспомнил, а потому решил выразиться иносказательно:
– Ну, знаешь, там японцы борются, и еще ногами топают так смешно…
– Вроде что-то такое видела, – уклонилась от прямого ответа Люба. – Не помню, как называется.
Она испугалась, что инкогнито ее спутников может быть разоблачено прямо сразу же, первым встречным. Но дальнобойщик уже переключился на другую тему.
– Слушай, а давай с тобой поборемся по-нашему, по-русски, – обратился он напрямую к Гири и даже хлопнул его по плечу.
Гири ничего не ответил, а Люба, покачав головой, сказала:
– Лучше не надо.
– А чего не надо? – удивился дальнобойщик. – Я тоже бороться умею. Вот и посмотрим, кто круче.
И он стал сбрасывать скорость.
Люба лихорадочно соображала, что опаснее – если она станет отговаривать Саню или если они и вправду пойдут бороться.
Сама Люба была уверена, что Ямагучи поборет дальнобойщика за считанные секунды и тогда Саня может заподозрить неладное.
Но Саня уже загорелся и остановил машину. Было видно, что если отказаться от борьбы, то он может обидеться и выпереть пассажиров к чертовой бабушке вон из кабины.
Пришлось объяснять Ямагучи, в чем дело.
– Он у тебя что, по-русски совсем ни бельмеса? – встрял в их разговор дальнобойщик.
– Он из глухой деревни. Там они только по-своему говорят.
– И ты по-ихнему понимаешь?
– Ну а как же.
– Слушай, и как ты за такого вышла?
– А что тебе не нравится? За ним – как за каменной стеной. И деньги зарабатывает хорошие.
Ямагучи улыбался и важно кивал, а Люба шептала ему по-японски с примесью английских слов:
– Ты только его не убей. И вообще борись с ним по-человечески, без этих ваших штук.
– Только без подножек, – сказал Саня, сообразив, что Люба объясняет «мужу» правила.
В интерпретации дальнобойщика борьба «по-русски» оказалась очень похожа на классическую, или римскую. Борцы сошли с обочины на травку и скинули часть одежды.
Тут обнаружилось, что мускулов у дальнобойщика с виду явно больше, хотя общая масса его заметно меньше. И возились они, не в силах сдвинуть друг друга с места, не несколько секунд, а гораздо дольше.
Ямагучи знал много секретных приемов, которые позволили бы ему победить в первые же мгновения. Эти приемы он отрабатывал для боев без правил. Однако здесь шла борьба по правилам, а Гири Ямагучи был человеком чести, то есть честным человеком.
Но даже в этом случае он был обязан задавить соперника своей массой и мощью. Правда, мощь соперника оказалась вполне сопоставима с его собственной, но масса была все-таки поменьше.
И тут Ямагучи не повезло. Дальнобойщик боролся в кроссовках, а Гири, по обыкновению, босиком. И надо же было ему наступить на острый камушек, который незаметно притаился в траве.
Вскрикнув от боли, Ямагучи отдернул ногу, и этим воспользовался соперник. Чудовищная инерция бросила на землю их обоих, но японец оказался внизу, и его лопатки коснулись травы.
В следующую секунду Ямагучи выскользнул из-под дальнобойщика и с удивительной быстротой вскочил, готовый продолжать борьбу. Но дальнобойщик, демонстрируя хорошую реакцию, отпрыгнул в сторону с криком:
– Нет, все! Я победил. Уложил тебя на лопатки.
Люба вступила с ним в перепалку. Она считала, что побежденный должен пролежать на лопатках как минимум три секунды, а Ямагучи не пробыл в этом позорном положении и одной. Но спор прервал Ясука Кусака, который набросился на ученика, резко отчитывая его на деревенском диалекте.
Гири пытался оправдаться, но сэнсэй не принимал никаких отговорок. Он говорил, что настоящий боец даже в бою по незнакомым правилам должен побеждать и не давать противнику ни одного шанса на успех. А в конце он произнес самую страшную вещь:
