Реджи поднял глаза к потолку, однако на сей раз промолчал.
Гвендолин наконец-то сняла перчатки и проговорила:
— Конечно, наша помолвка довольно необычная, но все же ваши слова обескураживают. Вы слишком уж… откровенны.
Маркиз смутился и пробормотал:
— Прошу прощения, мисс Таунсенд. Я не хотел…
— Не стоит извиняться. — Гвен пристально посмотрела ему в глаза. — Вы совершенно правы. У вас действительно нет выбора. — Она тяжко вздохнула и промолвила: — Поэтому я предложила бы обсудить положения нашего договора.
— Положения, мисс Таунсенд? — Маркусу не понравилось, как это звучит. — Что вы имеете в виду?
Она пожала плечами.
— Неужели не понимаете? Взаимные ожидания, условия, обязательства… В общем, все, что имеет отношение… — Гвен судорожно сглотнула, — к нашему браку.
Ему показалось, что у него гора с плеч свалилась. И еще он испытывал… Нет, конечно же, не радость, ясное дело. Но все-таки он был очень доволен. И тут Маркус вдруг подумал: «А может, та чушь насчет судьбы, которую я нес, все же сыграла какую-то роль? Да, вероятно, сыграла…»
— Что ж, поздравляю вас обоих. — Реджи просиял, словно речь шла не о договоре, больше походившем на сделку. — И поскольку вам нужно еще многое обсудить, я откланиваюсь.
— Тебе незачем уходить, — возразил Маркус.
— Вы можете помочь нам, добавила Гвендолин.
— Я бы, конечно, предложил свою помощь, но, увы, у меня свидание, на которое я не могу не пойти. — Реджи шагнул к двери, потом оглянулся на Гвендолин и с усмешкой проговорил: — Будьте осторожны, дорогая, он крайне опасен. — Уже переступив порог, он прокричал: — Будьте осторожны, Годфри! У вас скоро появится молодая хозяйка! — В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась.
В комнате воцарилось гнетущее молчание. Маркус в смущении поглядывал на девушку; он понятия не имел, о чем теперь говорить. Гвен также сделалось не по себе.
— Не хотите ли бренди? — выпалил он.
— Да, пожалуй. — Она вздохнула с облегчением. Маркус подошел к столу, взял с серебряного подноса чистый стакан и наполнил его. Потом налил себе. Он был рад этому занятию и отсрочке разговора.
Тут Гвен сняла шляпу и, пригладив волосы, проговорила:
— О Боже, я надеюсь, вы не собираетесь снова упрекать меня за несоблюдение приличий. Как я уже сказала вам вчера, я всегда придерживалась чрезвычайно благопристойных взглядов. Однако… — Она очаровательным образом наморщила носик, отчего стала казаться слишком молодой и слишком невинной. — Я знаю, что шляпы — неизбежное зло, знаю, что без них никак нельзя… и все такое. Но я терпеть не могу шляп. — Она опустилась на диван и с улыбкой взглянула на Маркуса. Он тоже улыбнулся:
— Значит, у нас есть нечто общее. Я и сам не очень-то люблю носить шляпы. И потом, этот дом скоро станет вашим домом. Вы должны чувствовать себя здесь свободно и вольны поступать, как вам хочется. Разумеется, в пределах разумного.
Она склонила голову к плечу.
— В пределах разумного?
— Мне не хотелось бы смущать Годфри. — Маркус шагнул к дивану и подал гостье стакан. — Это очень хорошее бренди. Надеюсь, вам понравится.
— Я в этом уверена. — Гвен посмотрела на стакан со скептической улыбкой. — Хотя я никогда еще не пробовала бренди. — Она сделала глоток и ахнула. — Очень… крепкое.
— Да, наверное. — Маркус усмехнулся.
На глазах Гвен появились слезы, и она схватилась за горло.
— И необычайно… горячее.
— Да, — верно.
— И все же… — Она сделала еще один глоток. — Вкус довольно приятный.
— Да, пожалуй.
Гвен облизала губы и с задумчивым видом проговорила:
— Да, действительно, очень приятный. Вам не кажется?
— Конечно, кажется. — Маркус наклонился и прикоснулся губами к ее губам. — Необыкновенно приятный.
Она уставилась на него в изумлении.
— Почему вы это сделали? Он пожал плечами.
— Сам не знаю. Я не часто поддаюсь порывам, но…
— Но вы не оказывались раньше в таком положении, не так ли?
— В каком именно? — Он с восхищением смотрел на ее губы.
Гвен немного помедлила, потом проговорила:
— Вы ведь прежде не собирались жениться, верно?
— Да, разумеется. — Он поднес свой стакан к ее стакану. — Но все же мне следует перед вами извиниться.
— Потому что поцеловали меня? — Она посмотрела на него с любопытством.
— Да, поэтому, — кивнул Маркус. И добавил с усмешкой: — Мы познакомились только вчера, но мне кажется, что я только и делаю, что прошу прощения за свое поведение.
— Не нужно просить прощения. — Она едва заметно улыбнулась. — За это — не нужно.
— Но я… — Ему вдруг захотелось поцеловать ее еще раз. Захотелось заключить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия. И самому потерять сознание. — Я вовсе не это имел в виду. Видите ли, я… Да, ну вот… — Он в смущении умолк и отошел от дивана.
— Да, ну вот… — Она издала короткий смешок и сделала глоток бренди.
Маркус внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Осторожнее с бренди, мисс Таунсенд. Оно действует очень сильно на тех, кто к нему не привык. — Он снова овладел собой и попытался улыбнуться.
Гвен ответила ему вежливой улыбкой и сделала очередной глоток.
— Благодарю вас за предупреждение, лорд Пеннингтон. Вы очень любезны. Но вероятно, нам теперь следует обсудить условия нашего договора, не так ли?
— Нашего супружества, мисс Таунсенд, а не просто договора, — заявил Маркус. — Эту будет супружество, предполагающее множество… условий. Так что нам действительно следует кое-что обсудить.
— Да-да, несомненно, лорд Пеннингтон. — Она внимательно посмотрела на него и добавила: — Итак, я вас слушаю, можете начинать.
— Я могу начинать? — Маркус покачал головой. — Ведь это вы заговорили об условиях нашего брака, а я просто согласился с вами. — Он поставил стакан на письменный стол и скрестил на груди руки. — Полагаю, вам и следует начинать.
— Что ж, прекрасно. — Она снова пригубила из своего бокала. — Прежде всего хочу напомнить: когда мы обвенчаемся, я получу скромное личное состояние.
— Какое именно, мисс Таунсенд? Она медлила с ответом.
— Не беспокойтесь, я не претендую на ваши деньги. Она допила бренди и сказала:
— Сто тысяч фунтов. Маркус присвистнул:
— Да, весьма скромное.
— Мои деньги должны принадлежать мне и только мне.
