Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Сегодня у Цыплакова на семь тридцать вечера была запланирована встреча с Сергеем Глумовым. И надо же было такому случиться: Ипатьева предложила после работы оттянуться в том самом кафе-баре, которое «люди-Х» сократили до «кабаре». Цыплакову пришла в голову шальная мысль: взять на встречу с Глумовым Шелковую Моль.
– Извини, – сказал он Ипатьевой, – сегодня я нарасхват.
Она здорово обиделась. Цыплаков увидел неуловимо-мстительные искры в ее черных глазах.
– Знаешь, – ответила она, – сегодня я тоже нарасхват.
– Но...
– Что «но»?
– Ты не закончила фразу: «Сегодня я тоже нарасхват, но...»
– Зря ты так думаешь. Я все сказала.
– Значит, никаких «но»?
– С этого момента, – уточнила Ипатьева.
Цыплаков посмотрел ей вслед и подумал о том, что попал стрелой лягушке прямо в голову.
* * *
...Встреча Цыплакова и Глумова подходила к концу. Как бы невзначай прозвучал следующий вопрос:
– Разлогов с тобой часто советуется?
– По любому поводу, – заявил Глумов.
– Туалетную бумагу тоже вместе выбираете?
– Я вот что тебе скажу. Разлогов здраво может рассуждать только в беседе, но не в споре, разумеется. Собеседник ему нужен в качествемоноликойаудитории. Он и рассуждает, и выступает одновременно.
– И в качестве «монолика» он выбрал тебя.
– Натюрлих, – снова, как само собой разумеющееся, подтвердил Глумов. – Так или иначе генералу нужен был человек, которому он доверял бы полностью. Такой человек не мог сдать его с потрохами – некому, это раз. Два – какую пользу он выгадает? Ну, вот я, к примеру? Мое предательство мне же и принесет кучу проблем. Такие задачки Разлогов щелкает, как орехи.
– Расскажи, мне интересно, как вы познакомились?
Глумов улыбнулся. Что-то неуловимое в его выражении глаз не позволило Цыплакову назвать эту улыбку счастливой, но она была довольной, это точно.
Ну, во-первых, Цыплаков и без Глумова кое-что знал о генерале Разлогове. Тот старался дистанцироваться от посредников. Значительную часть служебных дел он решал через исполнительного, вышколенного адъютанта, перед которым трепетали полковники.
Сергея Глумова нельзя было отнести к адъютантам. Скорее, он был денщиком. Но не простым солдатом при генерале, а офицером-дворянином при царе. Сергей был дерзким. Не по этой ли причине генерал Разлогов принял его характер? Но принял, это факт, поскольку Глумов отвечал за «экономический сектор» деятельности разлоговской группировки, а там уставными отношениями можно заработать разве что геморрой.
На сегодняшний день капитану Глумову не было замены – это Цыплаков вычислил походя. К тому же... нет худа без добра. Так или иначе, но под разлоговскую группировку копнули, и генералу было важно знать, какими материалами на него располагали «люди-Х». Мысленно Цыплаков часто повторялся, и в этот раз без этого не обошлось. Этот прием не позволял ему задремать.
– Как мы познакомились? – переспросил Глумов. – Не уполномочен отвечать на этот вопрос. Лучше скажи вот что:никогда не задумывался о предательстве?
– В смысле, предательство – это лишь вопрос времени?
– Да нет, в другом ракурсе. Знаешь, что такое моль?
У Цыплакова сердце екнуло. Откуда Глумов знает «корпоративную» кличку Ипатьевой?.. Можно сказать, что через минуту его отпустило. Моль – это шпион, чужой среди своих.
– Мотай на ус, Паша. Не я буду отслеживать каждый твой шаг, но я буду знать о нем.
– Не бери меня на понт.
– Хочешь доказательств? Получишь при следующей встрече. Может, это сделает тебя послушным.
После встречи с Глумовым Цыплаков отправился в «кабаре». Ему показалось, музыка там звучала громче, чем обычно. Дым стоял коромыслом. И он искренне удивился: «А где огонь?»
Ипатьева оттягивалась дорогим «Миллером». Когда она глянула на Цыплакова, тот увидел в отражении ее глаз отблеск пустых бутылок.
Пиво она пила со вкусом. Никогда и никому, даже бармену не позволяла открыть крышку, ловко сворачивала сама – покручивая саму бутылку и крепко удерживая крышку – и тут же припадала к горлышку. Мужики пускали слюни, глядя на ее ходившее ходуном горло. И сейчас она продемонстрировала свое высокохудожественное питие. Пробка полетела на пол, ее полные губы обхватили горлышко бутылки, вкусовые рецепторы только что не встали дыбом. В горле у Светланы булькнуло, и она смачно рыгнула ровно в тот момент, когда вынимала изо рта пустую бутылку. И расхохоталась в лицо Цыплакову.
– А-а! Вот и наш шеф! Как житуха?
Костя ничего не сказал. Но глаза его повторяли блеск глаз Шелковой Моли. Цыплакову на ум пришел термин «психоз на двоих», двойная парная мания у двух близких людей. По крайней мере, эти двое ополчились против него.
– Интересно, Костя, ты-то с какой радости готов накинуться на меня? Подквакиваешь ей? – Цыплаков глазами указал на Ипатьеву.
Та приблизилась к нему и обдала солодом и холодом:
– Ты что-то темнишь... шеф. Сегодня я не Шелковая Моль. Сегодня я Лакмусовая Бумажка. – Она обратилась к Косте, но все также смотрела в глаза Цыплакова: – Эй, узбек! Не хочешь выпить кофе у меня дома?
Костя едва не свалил Ипатьеву. Он обнял ее сзади за плечи и просверлил Цыплакова глазами:
– Не хочу ли я вы-выпить ко-кофе? – И громко рассмеялся.
Они ушли вдвоем. Багдасаров продолжал обнимать Ипатьеву. Впрочем, она сбросит его руку на улице, был уверен Цыплаков.
С холодным любопытством он подошел к окну и отогнул полоску жалюзи. И невольно сглотнул. Костя-Хан и Шелковая Моль целовались. Костя здорово нажрался, как говорят американцы, не мог собственную задницу отыскать двумя руками. Но у Ипатьевой отыскал. Впервые в жизни Цыплакову захотелось устроить публичную драку.
Он пересилил себя и вернулся к стойке бара. Сел на стул, который хранил тепло Ипатьевой, отпихнул ногой тот, на котором сидел Хан, и щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена.
– Водка, портвейн и еще раз водка, – сделал Цыплаков заказ. И злобно добавил: – В одну посуду.
– Сделаю, – с заговорщицким видом пообещал бармен и провел салфеткой по зеркальной поверхности стойки, словно собирался насыпать по всей длине пару кокаиновых дорожек.
Глава 18. Паранойя
Наутро Цыплакову было так паршиво, будто он прокатился носом по кайфовым рельсам. Павел приставил к голове два пальца и произвел выстрел. Минутой спустя эти же два пальца он засунул глубоко в горло, и его стошнило.
Через полтора часа он переступил порог офиса. Костя-Хан и Ипатьева прятали глаза. И руку ему пожали с таким видом, будто провели ночь втроем, но один из них этого не помнил.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
