— Алло?!
(Неужели она могла кому-нибудь здесь понадобиться — и, главное, зачем?!)
— Привет, Самсут, — раздался в трубке нежный, ни с каким другом голосом не сравнимый голос Овсанны, в котором так удачно соединились армянские, русские и греческие нотки. — У тебя всё хорошо?
— Да… То есть не совсем… Впрочем, все уже как будто в порядке… Но как ты узнала мой телефон?
— Так да или нет? — мгновенно взволновалась чуткая Овсанна, проигнорировав вопрос.
— Да, да, — успокоила девушку Самсут, а сама печально подумала, что вот так мы и предаем память умерших. Но, с другой стороны, слава Богу, что вся эта газетная шумиха вокруг убийства Самвел-аги, каким-то чудом обошла ее кипрскую подругу стороной. — Всё хорошо.
— Получила свое неслыханное наследство?
— Нет, конечно. Это совсем другие люди, но очень хорошие. Знаешь соки «Фюмэ»?
— Разумеется, но на Кипре предпочитают свои или сирийские.
— Я рада, что ты меня застала. Я ведь уже сегодня возвращаюсь в Ленинград.
— В Петербург? Ах, как хорошо, что я успела! Слушай меня внимательно и, очень прошу, по своей русской привычке не переживай, что тратится много денег. Это служебный телефон, я в аэропорту, на работе. Так вот, нас всех ужасно заинтересовала твоя история, даже, честно говоря, больше маму, чем меня. Она все рассказала отцу, и он поднял свои связи… В общем, началась настоящая заварушка, у нас дома прямо целое семейное расследовательское бюро. Ну, и результат докладываю. За последние два года ни одна мало-мальски заметная армянская семья в Европе полностью не погибала, ни в авто, ни в авиакатастрофах, ни от чумы, ни от СПИДа…
— Слава Богу! — вырвалось у Самсут.
— Конечно, слава Богу. Но ведь подобные случаи все-таки происходят! И папа со своей пунктуальностью проверил каждую историю отдельно…
— И, что, их много? — в ужасе спросила Самсут.
— Нет, не очень, и не в этом дело. Так вот, среди прочих, два года назад какой-то французский миллионер Симон Луговуа утонул, катаясь на яхте под Альбораном…
— А это где?
— Ох, господи, Самсут, ну, зачем тебе знать, где это! Где-то между Испанией и Африкой, кажется. Утонули все: его старушка жена, и дочь, и племянник с женой и сыном, словом, вся семья…
— А, что, других детей у них разве не было?
— Ну, значит, не было, раз за два года никто не появился, и в завещании никого, кроме них, упомянуто не было.
— Хорошо, только я-то тут при чем?
— В общем, конечно, не при чем… Но тут за дело взялся наш Евагор, ты же знаешь, он такой въедливый, считает себя умнее всех и во все лезет…
— У него просто возраст такой, Овсанна!
— Ладно, не защищай его, он в этом совершенно не нуждается! Но в данном случае он-то и заметил, роясь в этой чертовой всемирной помойке, я хотела сказать, паутине, что миллионер был родом с Украины, а ты же сама говорила, что у тебя мама украинка.
— Да, но они были из самых простых, какие миллионеры? У них же, знаешь, тоже братство почти, как у армян, они бы как-нибудь объявились, ну, хотя бы уж после перестройки. У нас в Питере много таких случаев было. Не таких, конечно, но объявлялись, увозили… И, вообще, знаешь, Овсанна, не хочу я больше никого искать…
— Ты устала?
— Нет, не устала. Я просто поняла, что не надо лезть в ту жизнь, которая тебе не предназначена — иначе ты нарушаешь не только свою, но и ту, чужую. Я побывала за границей и больше не хочу. Я хочу домой, к маме, Ваньке, Каринке. Я только сейчас осознала, как мне было с ними хорошо. Мне… мне больше ничего не нужно.
Голос Овсанны как-то сник.
— Ну, ладно. Но главное ты помни: мы все тебя очень любим и ждем в любое время. И еще, только по секрету от мамы: после твоего визита ей вдруг ужасно захотелось съездить в Питер, только не в отель, а так, будто по-родственному. У нее же там никого не осталось… Не станешь возражать, если она у вас ненадолго остановится?
— О чем ты говоришь, Овсанна! Всегда! Когда хочет! С кем хочет! На сколько хочет! Это будет так здорово!
— Спасибо. Ну, тогда счастливого тебе полета, мне вон опять какого-то китайца привели. Но на всякий случай все-таки я тебе скажу, что наследники могут предъявить свои права только до двадцатого сентября. Запомни, до двадцатого сентября!!!
На этом раскалившаяся уже трубка также неожиданно, как начала говорить, замолчала. Однако Самсут еще долго держала ее в руке, но потом все же решительно положила обратно и принялась энергично собираться.
Но жизнь никогда не дает человеку насладиться вполне — и только размягченная Самсут вышла из покоев Сато, как в холле ее остановил крошечный человечек в безукоризненном костюме, но в какой-то странной шапочке.
— Простите меня, мадам, но я вынужден еще немного задержать вас. Меня зовут Дереник Дарецан, я юрист Тер-Петросянов в части наследственных отношений, и мне необходимо переговорить с вами еще до вашего отъезда, который, насколько мне известно, должен произойти сегодня вечером.
— Но я никоим образом не родственница, — сухо отрезала Самсут.
— Я в курсе. И все же дело есть дело, оно не зависит от наших эмоций. Пойдемте же, я не задержу вас долго…
Проделав недлинный, но чрезвычайно извилистый путь, они оказались в святая святых виллы — кабинете покойного, куда не допускался практически никто. Почему-то только маленькая Заро, правнучка, могла заходить туда, когда ей заблагорассудится, и в углу солидного кабинета до сих пор стояли кукольные кроватка и комод. При виде их слезы почему-то снова навернулись на глаза Самсут.
— К сожалению, ввиду неожиданности смерти, мой патрон не оставил на ваш счет никаких распоряжений, но я полагаю, что не нарушу его воли, если поступлю просто в строгом соответствии с нашим гражданским законодательством.
— Да ничего мне не надо, поймите! — с тоской воскликнула Самсут. — Или вот если только… Какую-нибудь вещь на память о Самвеле-ага, простую, книгу или там сувенир…
Крошка-адвокат рассмеялся дробным рассыпчатым смехом.
— Это не по моей части, мадам! Обратитесь к сестре, невестке или дочерям покойного. Ах, да, кстати, полицией мне возвращены материальные доказательства, временно приобщенные к делу, и теперь я с радостью готов вернуть вам в качестве памятного подарка ту самую злополучную зажигалку. Ведь она ваша по праву, поскольку Самвел-ага подарил вам ее сам, еще при жизни, — нотариус уже потянулся к карману, но Самсут в ужасе протестующе выставила вперед руку.
— Нет, нет, только не это!
— Как хотите, — вздохнул тот, так и не успев залезть в карман. — Итак, перейдем к делу. На следующий день после вашего приезда Самвел-ага поручил мне заняться вашей историей с возможным наследством в Европе… Я не буду рассказывать вам о своих методах, хотя как вы понимаете, что это было совсем непросто. Ну да не важно… Словом наша контора проделала большую работу и, кажется, мы напали на след. Скажите, вам о чем-нибудь говорит слово… как это правильно по-русски — «луговая»?
