— Что-нибудь известное?
— Ну, например, вестерн с Ричардом Видмарком, не помню, как он назывался. Фильм ужасов с Винсентом Прайсом и маленькая роль в фильме с Элвисом. Ее экранное имя было Кэтрин Эшли.
— А почему она не снималась под своим именем? Саммер Нолан звучит совсем неплохо.
— Моя клиентка была против, — с гордостью произнес адвокат. — Мы подали в суд. Миссис Нолан не хотела, чтобы ее дочь позорила фамилию. Вы же понимаете, эмоциональный стресс и все такое. Возможно, мы и не выиграли бы дело, но Саммер должна была сниматься в своем первом фильме и не могла ждать, пока суд вынесет решение. Ее агент посоветовал ей уступить и взять псевдоним.
— Какая мелочность.
— Их это не волнует. В молодости Саммер была роскошной женщиной. Да и сейчас выглядит не хуже. Все Нолан очень красивы. Мой отец всегда сожалел, что они разругались. Пытался их как-то помирить, собирал в одной комнате. Хотел, чтобы они нашли общий язык и вспомнили, что они родная кровь. Да куда там!
Спринг, по словам адвоката, сейчас жила в Виллидже, городке пенсионеров в центральной Флориде. Саммер — в Сан-Антонио, а Брук, самая младшая, — в Сан-Франциско.
— Но это не значит, что она постоянно общается с матерью. У них странные отношения, что-то вроде любви-ненависти. Сегодня они готовы перерезать друг другу горло и обвиняют друг друга во всех смертных грехах, а завтра как ни в чем не бывало мирно прогуливаются вместе. После продажи виллы в Майами работы у меня прибавится, — с довольным видом произнес он. — Теперь они будут делить эти злосчастные сорок миллионов.
В 1961 году отдел светской хроники в «Майами ньюс» возглавляла Мод Уэллс. Детективы нашли ее в доме престарелых в Майами-Бич.
— Я их хорошо помню, — сказала сидящая в инвалидном кресле старушка. — Прекрасная семья с отличной родословной, ну, если не считать отца Пирса, этого мошенника и контрабандиста. Но все равно это был сказочный брак — потомок первых поселенцев Флориды женился на нью-йоркской аристократке. Потрясающая семья! Где бы они ни появлялись, фоторепортеры просто не давали им прохода. Девочки ходили в школу Кушмана. Очень одаренные были дети.
— О них ходили какие-нибудь слухи? Может, что-то скандальное? — спросил Корсо.
Мод Уэллс подняла брови.
— Говорят, вы были в курсе всего, что происходило тогда в Майами, — заметил Берч.
— Я не писала о таких вещах, молодой человек, — кокетливо улыбнулась она. — Но это не значит, что я о них не знала. Пирс разбил немало сердец. Когда он был на фронте, все девушки Майами писали ему письма и посылали посылки с печеньем собственного изготовления. А когда он вернулся раненный, каждая была готова ухаживать за ним. Но потом он уехал в Нью-Йорк и привез оттуда свою красавицу невесту.
— А его дочери часто пропускали школу?
— Только когда уезжали с родителями, но все равно они были лучшими ученицами. Диана много занималась с ними сама, она ведь получила хорошее образование.
— А какие у них были отношения с отцом? — спросил Берч.
— Девочки были точными копиями своей матери. Пирс их просто обожал.
— Вот-вот, — подхватил Корсо. — Может быть, Пирс Нолан питал к ним не совсем отцовские чувства?
— О Господи, конечно, нет!
— Вы что-нибудь слышали о его сексуальных наклонностях?
— Уверяю вас, что Пирс Нолан не был волокитой, хотя многие дамы в Майами с радостью завели бы с ним роман, если бы он того захотел.
— Вы были на его похоронах?
— Конечно. Там был весь город. Разрывающая душу картина, все рыдали. Диана хорошо смотрелась в черном. Бедняжка была так измучена, что еле стояла на ногах. Девочек одели во все белое. Тогда об этом убийстве много говорили. Такое событие для нашего города! Друзья семьи были огорчены, что вдова уехала через неделю после похорон, бросив Шедоуз на произвол судьбы. Пирс любил этот дом, но Диану можно понять: ведь у нее здесь не было корней, не то что у ее мужа. И потом она терпеть не могла сплетен. Думаю, ей была неприятна людская жалость, все эти разговоры и нездоровое любопытство.
— Я думал, ее удар хватит после того, как я спросил, не спал ли он со своими дочерьми, — сказал Корсо, когда они подошли к машине.
— С этими стариками всегда проблемы, — отозвался Берч. — Они свято уверены, что о мертвых надо говорить только хорошо, даже если покойник был отъявленной скотиной. По-моему, все они чего-то недоговаривают.
— Или же его дочек трахал кто-то другой, — подытожил Корсо.
Трубку взяла Саммер.
— Мне в то время было всего шестнадцать, — сказала она.
— Шедоуз собираются снести, — сообщил ей Берч.
— Печально. А сколько она за него получила?
— Это не секрет. Ваша мать продала виллу за сорок миллионов долларов.
— Невероятно.
— Какие у вас были отношения с отцом?
— Спросите мою мать.
— Почему вы с ней не общаетесь?
— Вот у нее и спрашивайте, — отрезала она и бросила трубку.
Берч позвонил в Виллидж и задал Спринг те же вопросы.
— Спросите мою мать и сестер, — раздраженно ответила она.
— Я уже говорил с вашей матерью и Саммер, — нетерпеливо произнес Берч. — Теперь хочу услышать что-нибудь от вас.
— А что они обо мне говорили? — заинтересовалась Спринг.
Берч вздохнул.
— Вы помните подвал в Шедоузе?
Он услышал, как у нее перехватило дыхание.
— Подвал?
— Да. Где ваш дед-контрабандист прятал бутылки.
— Спросите мою мать. Но правды она вам все равно не скажет. Она постоянно лжет.
— Почему?
— Без всякой причины. У этой женщины богатое воображение и извращенный ум. Она лжет, даже когда в этом нет необходимости. Не верьте ни одному ее слову.
— Вы поддерживаете отношения со своим братом Скаем? Поздравляете друг друга с Рождеством?
— Нет, ничего такого.
Брук держала в Сан-Франциско маленький, но очень стильный бутик.
— Мать сказала мне, что вы ей звонили, — тихим, неуверенным голосом произнесла она. — Поговорите с ее адвокатом. Я вам вряд ли смогу помочь. Мне тогда было всего тринадцать.
— Но сейчас вам гораздо больше, — возразил Берч. — Вы до сих пор ничего не делаете без маминого разрешения?
— Я не могу…
Он услышал, как она всхлипнула, но не понял, что за этим последует — смех или слезы. Она повесила трубку.
— Трудно поверить, что мы говорим об одних и тех же людях. Все отзываются о них как об образцовой американской семье, — пожаловался Берч, когда они собрались в кабинете у лейтенанта. — На самом же деле это какая-то долбаная шайка увертливых и скрытных подозреваемых. Все они чего-то недоговаривают.
