Странное чувство и головная боль пропали мгновенно, как только они с Талатом ступили в лес под Городом. Светило солнце, а птицы, казалось, пели для нее одной. Талат перешел на рысь, и она позволила ему бежать некоторое время. Ветер перебирал ей волосы, а древко копья, сдержанно похлопывающее по ноге, напоминало, что она на пути к совершению полезного дела.
Аэрин остановилась на небольшом расстоянии от третируемой драконом деревни, чтобы надеть костюм, уже не такой липкий. Материал достиг порога насыщения, наверное, а потом приспособился, как хорошо смазанные сапоги приспосабливаются к ногам хозяина. Костюм по-прежнему гасил факелы, но сделался мягким и податливым, как ткань, и носить его стало почти легко. Она втерла мазь в лицо, намазала коня и натянула длинные перчатки. Лоснясь на солнце и благоухая пряными травами, Аэрин въехала в деревню.
В Талате сразу признавали боевого коня, даже те, кто никогда их не видел, а рыжие волосы всадницы мгновенно выдавали в ней первую сол. Маленький мальчик встал на пороге дома и закричал:
— По дракона приехали!
И тут же на улицу высыпало две дюжины человек, и все смотрели на нее, а потом озадаченно искали взглядом еще пятерых или шестерых, которым полагалось сопровождать госпожу.
— Я одна, — сказала Аэрин.
На языке роились объяснения, мол, она здесь не то чтобы без отцовского ведома, и одна, ибо неуязвима для дракона (хочется верить!), и не нуждается ни в какой помощи. Но духу не хватило, и она промолчала. На деле же замешательство, принятое деревенскими за королевскую гордость, сработало прекрасно. Люди из кожи вон лезли, только бы не показать, что они не верят, будто первая сол (даже наполовину чужестранка) не способна справиться с драконом в одиночку (а мать-то у нее была ведьма, может, и есть какая-то польза в чужестранной крови, в конце концов). Несколько человек заговорили одновременно, предлагая показать путь к драконьему логову, однако им приходилось прилагать усилия, чтобы не глядеть на дорогу у нее за спиной.
Аэрин прикидывала, как бы поделикатнее донести до деревенских, чтобы они не болтались поблизости и не смотрели, поскольку вовсе не была уверена, достаточно ли изящной выйдет первая встреча с настоящим драконом и чем это закончится. Но ее провожатые вовсе не собирались близко подходить к полю битвы.
Загнанному в угол дракону безразлично, если струя его пламени ненароком попадет в зевак. Так что они показали дорогу и вернулись в деревню ждать, чем все кончится.
Аэрин повесила меч на пояс и пристроила копье на сгибе локтя. Талат ступал, насторожив уши, и когда он фыркнул, всадница тоже учуяла: огонь и что-то еще. Запах был новый и принадлежал существу, не склонному переживать насчет свежести потребляемого мяса и убирать за собой кости после трапезы. Так пах дракон.
Талат, предостерегающе всхрапнув, осторожно двинулся вперед. Вскоре они выехали на небольшую прогалину с кучей валунов на краю. В куче имелась дыра, верхний край которой покрывала жирная копоть. Остатки предыдущих драконьих трапез валялись разбросанные по некогда зеленой лужайке, и до Аэрин дошло, что твердым конским копытам тут ступить практически некуда, в отличие от мускулистых и когтистых драконьих лап.
Талат остановился. Аэрин уставилась на черную дыру в груде камней. Прошло минуты две, и она вдруг задумалась: а как вообще привлечь драконье внимание? Может, его надо разбудить? Заорать? Плеснуть в пещеру воды прямо на него?
Стоило кончику ее копья неуверенно покачнуться, как дракон вылетел из логова и понесся прямо на них. Он разинул пасть и пыхнул на них огнем… только вот Талат ни секунды не колебался и с готовностью отступил с линии огня, пока Аэрин возилась с копьем и цеплялась ему за гриву, чтоб не свалиться прямо дракону на спину. Зверь развернулся на месте — ростом он доходил Талату примерно до колен, великоват для дракона, и был ужасно шустрый, на коротких лапах с желтыми когтями — и снова обдал их пламенем. На сей раз, хотя Талат опять проворно уклонился, огонь лизнул ей руку. Аэрин видела, как пламя прошло по рукояти копья и слегка задело локоть. Мазь выполнила свое предназначение! Это придало Аэрин силы и прояснило мысли. Она выровняла копье и тронула Талата пяткой. Пока конь делал шаг в сторону, а дракон разворачивался, всадница метнула копье.
Для представителя тафор или для опытного охотника на драконов бросок вышел не очень, но цели достиг. Копье попало дракону в мягкое место между шеей и плечом, где чешуя была тонкая, и это замедлило его движения. Он корчился, бил хвостом и рычал, однако Аэрин знала, что рана не смертельна. Если дать ему уползти в логово, он вскоре оправится и вылезет снова, еще злее прежнего.
Тварь изогнулась, пытаясь достать раненое плечо и ухватить копье длинными, тонкими и острыми зубами, не особенно приспособленными для захвата таких гладких, твердых и узких предметов, как древко копья. Аэрин спешилась, вытащила меч и опасливо приблизилась к противнику. Дракон не обратил на нее внимания или сделал вид, что не обращает, пока она не подошла совсем близко. И тут тварь резко выбросила вперед длинную узкую голову и плюнула в человека огнем.
Поток огня ударил точно в цель. Драконье пламя оказалось вовсе не таким дружелюбным, как костер, сложенный на берегу реки. Оно облепило Аэрин, ища способ выжечь из нее жизнь. Языки огня цеплялись за ее бледное блестящее лицо и мягкую кожу одежды. Хотя жар пламени не причинил ей вреда, жар злобы ее достал. И когда пламя прокатилось по ней и исчезло, Аэрин застыла в шоке, глядя прямо перед собой.
Дракон не сомневался, что убил ее. Это был старый дракон, и ему довелось убить одно-два человеческих существа, и он знал, что этому досталось по полной. Он слегка удивился, что она не закричала, когда он обжег ей руку, не кричит теперь и не падает в корчах на землю. Но это не имело значения. Больше она его беспокоить не станет, можно заняться больным плечом.
Аэрин сделала с полдюжины неверных шагов вперед, ухватилась за конец копья, повергла дракона наземь, вскинула меч и опустила его, отрубив дракону голову.
Тут раздался гневный вопль Талата, и она резко развернулась. Жар свежепролитой крови мертвого дракона, поднимавшийся подобно пару, застил ей глаза. Но она различила драконье пламя и увидела, как Талат встал на дыбы и бьет передними ногами.
Она побежала к ним, а в голове билась мысль: «Помогите мне боги, самка! Я забыла, что их часто бывает двое». Аэрин рубанула второго дракона по хвосту и промахнулась. Зверь развернулся, выдыхая огонь, и она почувствовала его жар в горле, и тут Талат ударил снова. Тварь хлестнула человека хвостом, разворачиваясь обратно к коню, Аэрин запнулась и упала, и дракон тут же оказался на ней, скребя когтями по кожаной тунике и клацая зубами у горла. Дым из его ноздрей ел глаза. Аэрин отчаянно завопила и забилась под тяжестью дракона. Услышала, как что-то рвется, и поняла, что новая порция драконьего пламени обожжет ее.
Тут Талат ударил дракона в бок задними ногами, сила удара подбросила их обоих — поскольку драконьи когти запутались в кожаных завязках, — и они тяжело упали на землю. Дракон кашлянул, но огня не получилось. Вдобавок Аэрин упала прямо на зверя. Чудовище заскребло хвостом, и что-то еще порвалось. Зубы его щелкали в считанных дюймах от ее лица. Длина меча не позволяла занести его как следует, чтобы пырнуть противника, и плечо у нее устало. Аэрин бросила меч и попыталась добраться до голенища правого сапога, где у нее был короткий кинжал, но дракон перекатился, и она не смогла достать клинок.
