— Ты еще хуже, чем он, — с отвращением проговорила Андреа. — Потому что тебе нравится быть жертвой. И ты с этим миришься. Я презираю тебя. И таких женщин, как ты. Как ты можешь позволять ему так обращаться с тобой… на людях? Неужели в тебе нет ни капли самоуважения?
Девушка продолжала смотреть на лежавшего мужчину. На лице — шок и ужас. Андреа презрительно хмыкнула, повернулась и направилась к себе в кафе. До нее донеслись крики девушки:
4
Мария сидела на краю постели в гостиничном номере и размышляла над планом: она знала, что победить хаос можно, лишь действуя по плану.
Спасительная идея, подсказывающая последовательность дальнейших поступков, пришла к ней вслед за тем, как ей позвонила Лиза, вскоре после пережитых неприятностей с Фрэнком. Лиза была ее подругой еще в школе, когда она жила в Ганновере, и они с тех пор продолжали общаться. Она знала о проблемах Марии и всячески поддерживала ее. Лиза предложила Марии сменить обстановку и приехать к ней на несколько дней в Кёльн, но та поблагодарила и отказалась. Для осуществления задуманного нескольких дней мало. А потом все получилось само собой: Лиза перезвонила Марии и сообщила, что ее срочно отправляют в командировку в Японию на три месяца. Для Лизы это было полной неожиданностью, и она переживала, что квартира останется без присмотра на такой долгий срок. Мария оказала бы ей большую услугу, если бы осталась на это время у нее. Лиза знала, что Марии нужна смена обстановки, то есть все складывалось как нельзя лучше. И Лиза удивилась, когда Мария попросила ее предупредить о приезде только соседей по площадке, но при этом не сообщать ее фамилию.
— Я хочу, чтобы какое-то время никто обо мне ничего не знал, — объяснила Мария.
Квартира располагалась в Бельгийском квартале, неподалеку от ворот сохранившегося участка древней стены, окружавшей когда-то город. Лиза сообщила Марии, что единственные, кто соседствовал с ней по площадке, были Дресслеры — молодая бездетная пара, практически все время проводившая на работе и часто отсутствовавшая даже вечерами. Этажом ниже жили еще две супружеские пары, а на первом этаже — другая молодая пара и молодой человек, с которым она практически никогда не встречалась. Лучше и не придумать! Но одного надежного убежища ей было явно недостаточно. К тому же Лиза уедет только в конце недели. Вот почему Мария решила на несколько дней снять номер в скромной гостинице. Возможно, она сохранит этот номер за собой, даже когда переедет в квартиру Лизы.
Она достала из чемодана ноутбук.
Устроившись на кровати, Мария открыла файлы, скачанные из базы данных БКА еще до ухода на больничный. Ее допуск как сотрудницы отдела по расследованию убийств Гамбурга был ограничен, и информация, имевшаяся в ее распоряжении, была слишком общей, но для начала вполне достаточной. На днях у нее состоялся обед со знакомой по полицейской академии, сейчас занимавшей высокий пост в федеральном ведомстве по уголовным делам БКА. Мария заметила тревогу на ее лице, когда та узнала о произошедших с ней переменах. Она поведала Марии о существовании более полного досье на Витренко, но углубляться в эту тему ее знакомая отказалась, и у Марии создалось впечатление, что ту встревожило ее душевное состояние.
Мария понимала, что с ней не все в порядке. Только после нескольких сеансов с доктором Минксом она осознала, что ее поведение перестало быть адекватным, что она погрузилась в мир, где господствуют причудливые ритуалы и одержимость, искажавшие нормальное восприятие действительности. После удара ножом она стала испытывать невообразимый ужас при малейшем физическом контакте с другим человеком. Роман с Фрэнком вверг ее в глубокую депрессию, приведшую к нарушению пищеварения. Теперь Мария не могла смотреть на себя в зеркало без отвращения. Она часто раздевалась догола перед зеркалом, отражавшим ее в полный рост, и проводила перед ним не меньше часа, чувствуя, как ненавидит себя за то, во что превратилась. Взирая на свое отражение, она преисполнялась презрением к своему телу. Вглядывалась в себя и мечтала о превращении в кого-то другого. Не важно в кого. Для нее это превратилось в ежедневный ритуал. Но в ней еще сохранилась прежняя Мария — организованная, четкая и педантичная, решившая перед болезнью собирать собственное досье на Витренко.
Начало этому положило известие о гибели в автокатастрофе украинского следователя Турченко, после чего она решила собирать все факты о деятельности Витренко и его организации. Турченко — всегда спокойный, вежливый и очень толковый адвокат — перешел в следственный отдел и оказался проездом в Гамбурге, преследуя Василя Витренко. Турченко обратился к Марии с просьбой как можно подробнее описать события, приведшие к тому, что она получила удар ножом. Она постаралась объяснить украинскому детективу, точно так же как пыталась растолковать всем экспертам и психологам сразу после ранения, что ее чувство самоуважения было разрушено тем, что Витренко не хотел ее убивать. Вместо этого он мастерски нанес такой удар, что ее жизнь оказалась на волоске. Витренко использовал Марию, чтобы выиграть время. Он знал, что, оставив Марию живой, но в критическом состоянии, можно добиться того, что Фабель фактически прекратит преследование. В общем, Витренко употребил ее, обесчестил ее тело так же, как если бы изнасиловал.
И теперь Мария не могла без отвращения смотреть на свое отражение и не выносила чьего-либо прикосновения. Лечение не помогло. Все оказалось пустой болтовней.
Мария понимала, что, несмотря на все ее старания, составление досье было еще не закончено. Ее злило, что сейчас этим занималась особая оперативная группа из сотрудников федеральных и местных правоохранительных органов. Об этом ей стало известно, когда в присутствии Фабеля и директора крипо ван Хайдена представители БКА выговаривали ей за самодеятельность. Служба наружного наблюдения сфотографировала Марию, когда та разговаривала с главными фигурантами и, по мнению БКА, поставила под угрозу всю операцию. Марии удалось установить доверительные отношения с молоденькой русской путаной по имени Надя, передавшей ей весьма ценную информацию, однако вскоре после этого исчезнувшей. БКА недвусмысленно дало понять, что непрофессиональные действия Марии, видимо, стоили Наде жизни.
Но больше таких ошибок она не совершит. Крупным полицейским операциям всегда предшествовало формирование общей картины, выявление связей, иерархии и руководящих структур, основных баз, обеспечивающих проведение преступной деятельности. Сотни экспертов разрабатывали детали, а руководители следствия сводили их в общий план действий. Незаконные операций Витренко были сосредоточены в основном на торговле людьми. Этот бизнес был сопряжен с более серьезными проблемами, чем угон машин, фактически легализуемый путем перебивки номеров и занесения их в базу данных. Здесь же трагически ломались судьбы людей. Мария собиралась подобраться к верхушке снизу, начав с жертв, и через исполнителей в конце концов выйти на организаторов. А поскольку она была здесь в неофициальном качестве, не имея ни власти, ни полномочий, то могла действовать без оглядки на формальности. Ей все предстояло сделать в одиночку, но она поймала себя на мысли, что помощь Анны Вольф была бы совсем не лишней. В отличие от Фабеля и Вернера, проявлявших чрезмерную щепетильность в отношении законности своих действий и предписанных процедур, Анна никогда не отличалась особой любовью к игре по правилам.
