Мне надо разобраться с «астрой», а следовательно, в проблему необходимо посвятить и Эмму.
— Эмма, сейчас мне придется кое-что сделать, но понадобится ваша помощь. — Я постарался, чтобы мой голос звучал ровно.
— Вот как?
— Пожалуйста, делайте только то, что я прошу, — без колебаний и без вопросов. Вы меня понимаете?
Она была не дура.
— Что происходит? — встревожилась Эмма и оглянулась. Она сразу заметила «астру». — Они что, нас преследуют?
— Второе. Вы должны сохранять спокойствие. Помогают дыхательные упражнения. Дышите медленно и глубоко.
— Леммер, что происходит?!
Я медленно и спокойно произнес:
— Послушайте меня. Сохраняйте спокойствие.
— Я и так спокойна.
Возражать не имело смысла.
— Я знаю, но хочу, чтобы вы были еще спокойнее. Как… как огурец. — Не слишком оригинально. — Или помидор, или салатный лист — что-то в этом роде. — Сработало!
Она коротко и нервно рассмеялась.
— По-моему, это самая длинная фраза, с которой вы ко мне обратились, — сказала она. Ее беспокойство значительно уменьшилось. Она сделала глубокий вдох. — Я в порядке. Так что происходит?
— «Астра» едет за нами от самых ворот «Могале». Больше не оглядывайтесь. Мне придется с ними разобраться. Оторваться от них не получится. «Опели» могут развивать огромную скорость, а я не настолько хорошо знаю здешние дороги.
— А если обратиться в полицию?
Как просто. Ну почему я сам до этого не додумался?
— Можно, но до ближайшего полицейского участка шестьдесят километров. И потом, что мы там скажем? На что пожалуемся? Трудность в том, что пассажир машины, которая едет за нами, вооружен. У него армейская винтовка R4. Он специально держит ее так, чтобы нам было видно. Почему он так поступает? Ни один из возможных вариантов ответа мне не нравится. Если повезет, я постараюсь его разоружить. Потом мы их допросим. Но для этого мне понадобится ваша помощь. Делайте то, что я прошу. Вам ясно?
— Леммер, с чего вы вдруг так разговорились?
— Простите, не понял…
— Целых два дня вы притворялись молчаливым и туповатым; вы отвечали односложно и не поддерживали беседу, а сейчас речи так и льются из вас потоком!
Молчаливый, значит, и туповатый. Пришлось и это проглотить.
— Вчера ночью я плакала, а вы сидели невозмутимый, как кирпичная стенка!
— Наверное, сейчас не лучшее время…
— Строитель? Волхутера вы еще можете обманывать, но меня-то зачем? — с горечью произнесла она.
— Можно мы обсудим это позже?
— Конечно.
— Спасибо.
Она ничего не ответила, просто уставилась на дорогу.
— Впереди автозаправка. Мы проезжали ее утром. Насколько я помню, там есть и кафе. Сейчас я подъеду к бензоколонке, мы выйдем и сразу зайдем в кафе. Не очень быстро, не очень медленно. Но поспешно, как люди, которые немного спешат. Понятно?
— Понятно.
— И вот еще что: не смотрите на «астру». Даже искоса.
Она не ответила.
— Эмма!
— Я не буду смотреть.
— Ждите меня в кафе. Сидите там до тех пор, пока я не вернусь. Это очень важно.
— Почему внутри?
— Потому что… кирпичная стенка защитит вас от пули. И потом, кафе — общественное место. Вокруг вас будут люди.
Эмма кивнула. Я заметил, что она снова заволновалась.
Я вынул из кармана сотовый телефон.
— Наберите свой номер.
Она взяла у меня телефон и набрала номер.
— Нажмите кнопку посыла вызова.
Прошло немного времени, и ее телефон зазвонил.
— Теперь можете отключиться.
Я взял у нее свой телефон и положил его в карман.
— У меня не было вашего номера.
— Ах!
— И не забывайте о дыхании. Помните: как огурец! — Я увидел впереди автозаправку и прибавил газу.
Она не смотрела на «астру», хотя, я уверен, испытывала сильное искушение сделать это. Мы вместе поднялись по лестнице и вошли в зал кафе. Там было трое посетителей; за стойкой хозяйничала низенькая толстушка. Обычная забегаловка.
— Садитесь вон туда. — Я показал на столик в углу, за холодильниками с газировкой. У меня в голове тикал секундомер.
Тридцать секунд.
Я поискал глазами дверь черного хода. Белая деревянная перегородка отделяла зал от кухоньки, в которой чернокожая женщина нарезала помидоры. Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня. Я поднес палец к губам и мимо нее прошел к деревянной двери — я надеялся, что дверь ведет наружу. Я повернул ручку, и дверь распахнулась.
Сзади находилась авторемонтная мастерская. Во дворе стояли четыре или пять развалюх; над открытым капотом одной из них склонились двое мужчин. Я взял курс на рощицу мопани за их спинами.
— Туалет там! — крикнул один из них.
Я показал ему большой палец, но продолжал идти не оглядываясь — не спеша, но достаточно целеустремленно. На ярком солнце было удушающе жарко.
Одна минута.
Из «астры» меня не должно быть видно, и это самое главное. Нас разделяют здания авторемонтной мастерской и кафе.
Я дошел до опушки, прошел прямо еще двадцать метров и только тогда впервые оглянулся. Заросли густые; меня не было видно. Я повернул на девяносто градусов вправо и побежал. Ступня горела в том месте, куда прошлой ночью впился осколок. Времени у меня не было. Я надеялся на то, что R4 и его владелец остановились. Сейчас они, наверное, обдумывают положение и принимают решение. Логически рассуждая, они, наверное, решили подождать немного. Четыре, пять, шесть минут — посмотреть, не выйдем ли мы. Вот и все время, которым я располагаю.
Я пробежал подальше — до тех пор, пока здание не перестало скрывать от меня «астру». Потом повернул направо, к дороге. Рысцой вернулся в рощицу. «Опель» было видно через высокую траву и деревья. Он стоял на той стороне, в ста двадцати метрах от автозаправочной станции. Дверцы были по-прежнему закрыты, но из уставшей выхлопной трубы курился дымок.
Две минуты.
Надо перебежать дорогу с тыла. Я вернулся в рощицу и начал петлять между тесно растущими деревьями, пробираясь параллельно дороге. Я отсчитывал шаги и секунды. Муравьи, густая трава, деревья.
«Помнишь ту, которую мы месяц назад нашли в муравейнике?» Я вспомнил слова старшего егеря Дика о черной мамбе. Воспоминание придало мне резвости.
Три минуты, семьдесят метров.
Впереди показалась тропинка. Наверное, скот ходит по ней к водопою. Я прибавил шагу. Девяносто метров, сто, сто десять, сто двадцать. В туфле жарко и влажно. Порез снова начал кровоточить. Я свернул к дороге. Снова перешел на трусцу, затем на шаг. Пот струился по лицу ручьями, стекая на грудь и спину.
