Когда дверь лаза захлопнулась, внизу стало совсем темно. Комбат успел заметить, что слева вдоль стены тянутся трубы и, передвигаясь вперед, лучше держаться правее. Чуть привыкнув к темноте, Комбат разглядел вдалеке не то окошко, не то вентиляционный люк. Именно оттуда брезжил свет, на который они должны были двигаться.
Вдруг откуда-то сбоку послышался резкий стук. Комбат прислушался, Титовец тоже остановился.
Стук повторился, и раздался охрипший не то от холода, не то от изнеможения женский голос:
— Откройте! Немедленно откройте! Выпустите меня отсюда! Изверги!
Комбат нащупал дверь и висящий на ней небольшой замок. В замке, к его удивлению, торчал ключ. Отперев дверь, Комбат зажмурился от света и едва успел отпрыгнуть в сторону. Из помещения выскочила девушка с какой-то железякой в руке. Она замахнулась ею на Комбата, но не удержала и уронила железяку на пол.
Отбросив железяку ногой подальше в сторону, Комбат едва успел схватить брыкающуюся девушку за руки.
— Отпусти, гад! Я все равно убегу! — продолжала кричать девушка.
Одежда на ней была разорвана, косметика на лице размазана. Девушка была явно не в себе.
Титовец, к удивлению Комбата, почему-то никак не отреагировал на ее крики. Он стоял и тупо смотрел на то, что происходит. В маленькой комнате, откуда выскочила девушка, горела лампочка, но дверь прикрывалась настолько плотно, что свет в коридор не пробивался.
— Тихо, не кричите, — шепотом произнес Комбат. — Мы не те, за кого вы нас приняли. Мы такие же, как вы, пленники. И теперь, как я понимаю, вам, как и нам, хочется поскорее отсюда выбраться.
Девушка недоверчиво посмотрела на Комбата, потом перевела взгляд на лицо Титовца.
— А вы кто? — спросила она.
— Считайте, что ваши спасители, — сказал Комбат, все еще держа ее за руки.
— А имена у вас есть? — спросила девушка.
— Можете называть его Василием, а меня Борисом, — предложил Комбат, отпуская наконец руки девушки. — А вы кто такая? И как вы здесь оказались?
— Я Лиза, Лиза Малиновская, — с вызовом сказала девушка, но, очевидно не почувствовав ожидаемой реакции, чтобы усилить впечатление, добавила: — Я дочь Льва Марковича Рубинштейна.
— Ах, вот как! — подыгрывая девушке, сказал Комбат.
— Да-да, того самого Рубинштейна, из списка «Форбса». И если вы сейчас же меня не отпустите, вам не сдобровать!
— Хорошо, об этом поговорим, как только выберемся отсюда, — улыбнулся Комбат.
Он уже приметил, что в коридоре над головой был лаз, через который, очевидно, и спустили Лизу вниз.
— Меня только сегодня утром сюда привезли. Раньше в каком-то сарае держали. Но они уже с отцом моим связались. Он им деньги заплатит, и меня выпустят, — понизив голос до шепота, сообщила Лиза.
Сверху донеслось нечто похожее на звяканье, как будто кто-то возился с замком.
— Сюда идут… — испуганно сказала Лиза.
— Возвращайтесь в комнату, — шепотом скомандовал Комбат.
— А вы меня потом спасете? — жалобно спросила Лиза.
— Без вас мы отсюда не уйдем, — заверил ее Комбат.
Заперев за Лизой на висящий замок дверь, Комбат, прихватив с собой застывшего, как в ступоре, Титовца, метнулся назад.
Едва они успели спрятаться в тени выступа, как сверху в открытый лаз спустил лестницу, а потом ловко скользнул по ней какой-то парень. Титовец шепнул на ухо Комбату:
— Прахов.
Парень отпер замок, распахнул дверь и, похоже, удивился тому, что не подвергся нападению.
— Ты что тут, заснула? — спросил он наконец.
— Нет, просто решила поберечь силы, — громко сказала Лиза, очевидно рассчитывая на то, что ее услышат те, которых она теперь уже считала своими спасителями.
— Ну и молодец, а то всю морду мне расцарапала. — недовольно проворчал Прахов и спросил: — Тебе поесть принести?
— Нет, — твердо сказала девушка, — я на диете.
— Ну и хорошо, я думаю, уже сегодня все решится. Если твой отец не заупрямится.
Комбат посмотрел на открытый лаз и подумал, что неплохо было бы послать Титовца наверх, чтобы он обеспечил побег всем узникам. Он знал, что Титовец, если потребуется, пролезет в игольное ушко. Он был необычайно ловок, если нужно, стремителен. Комбат, дотронувшись до руки Титовца, глазами показал на лаз и одними губами произнес:
— Спрячься. Откроешь.
К его радости, Титовец мешкать не стал. Он метнулся к лестнице и птицей взлетел наверх.
Между тем диалог между Праховым и Лизой продолжался.
— То есть так и оставишь меня сидеть здесь? — с вызовом спросила Лиза.
— Ну да, — хмыкнул Прахов. — Дом не мой. Хозяйка про тебя не знает. А лишнего шума нам не нужно.
— Все. Поняла. Вали отсюда! И без дела ко мне не суйся! А то опять морду расцарапаю! — выкрикнула Лиза.
— Все, все, ухожу! — пробормотал Прахов и, заперев дверь на замок, выругался: — Стерва!
На что Лиза не преминула отреагировать ударом ногой в дверь.
Прахов, поднимаясь по лестнице вверх, повторил в сердцах:
— Вот ведь стерва!
Он хлопнул крышкой лаза, и на этом все стихло.
— Эй! Спасатели! — громким шепотом позвала Лиза. — Где вы там?
— Не волнуйся, я здесь, — сказал Комбат, нащупывая замок, в котором на этот раз не было ключа.
Но Комбат тут же вспомнил о железяке, с которой Лиза набросилась на них с Титовцом, и, нащупав ее на полу, парой ударов сбил висячий замок вместе с завесой.
Лиза вышла в коридор, и тут же послышался осторожный стук, а затем крышка люка распахнулась. Сверху выглянул и махнул рукой Титовец.
Поднимаясь наверх, Комбат подумал о том, что дом большой и в нем обязательно найдется какая-нибудь заброшенная комната, шкаф, чердак, где можно будет подождать прихода ночи. Титовец, как только они оказались наверху, запер лаз на замок, и они, осторожно шагая, пошли искать себе временное укрытие.
Глава 8
Лев Маркович Рубинштейн отметил для себя, что похитители его приемной дочери хорошо знакомы с распорядком дня жителей коттеджных поселков. Как раз к пяти часам вечера жизнь в таких поселках на некоторое время замирает. Те, кто работает, еще не вернулись из города, дети сидят за компьютерами, а жены и прислуга используют это время, чтобы выпить кофе или подремать перед приездом глав семей. И на пустыре в это время действительно пусто — хоть шаром покати.
Правда, домочадцам то, что он вдруг раньше приехал, не очень-то понравилось. Первой отозвалась жена.
— Лева, ты что так рано? Случилось что-то? — спросила она, глянув на часы.
