Книга Ключи от жизни - Марина Серова

Я потушила сигарету и взглянула на часы. Судя по времени, которое они показывали, моя клиентка уже должна была сидеть у меня как минимум полчаса, выкладывая свои проблемы. Терпеть не могу, когда опаздывают. Начинаю нервничать и злиться, чувствуя к своей персоне полное неуважение со стороны непунктуального человека.

Вернувшись в комнату, я завалилась на диван и щелкнула пультом телевизора. Красавица-синоптик с экрана предвещала очередное повышение температуры.

— И чему ж ты так лучезарно улыбаешься, милая, если сейчас уже тридцать пять градусов жары? — вслух высказалась я и переключила канал.

В этот момент раздался звонок. Ну, наконец-то! Только я вовсе не кинулась открывать. Наоборот, сладко потянулась, медленно сунула ноги в тапочки и не спеша направилась к входной двери. Раздался второй звонок, более настойчивый. Я внутренне просияла, представив, как теперь занервничала клиентка. Эта маленькая месть подняла мне настроение. Но оно тут же и упало, стоило только увидеть посетительницу.

Низенькая пожилая полная женщина в сатиновом платке, засаленном фланелевом платье и войлочных зеленых тапочках смерила меня странным, неодобрительным взглядом.

— Вы Иванова? — неожиданно громко каркнула она.

— Да-а, — с некоторым сомнением протянула я.

Нет, сомневалась я, конечно же, не в том, что моя фамилия Иванова, а в том, что передо мной именно та женщина, которая звонила вчера, договариваясь о встрече. Она похожа скорее на почтальоншу, максимум — на работницу жилищного управления. И уж на кого совсем не походит, так это на денежного клиента.

— Значит, я по адресу, — удовлетворенно кивнула тетка и переступила порог. — Так вот, деточка, — с любопытством рассматривая мой коридор и явно пока игнорируя меня саму, продолжила толстушка, — решила я к тебе со своим горем обратиться. Ты же ведь сыщик? А зовут меня Анна Федоровна.

Теперь Анна Федоровна взглядом знатока живописи вперилась в пейзажик, висевший над зеркалом. Я сокрушенно вздохнула. Это отвлекло ее.

— Да-да. Горе у меня, — повторила она мой вздох, обреченно покачала головой и потуже затянула платочек.

— Сочувствую, — процедила я сквозь зубы, поняв, что зря трачу свое драгоценное время.

Анна Федоровна, бесцеремонно обойдя меня, зашла в комнату и кряхтя опустилась в кресло.

— Ой, а ты, дочка, тоже «Санта-Барбару» смотришь? — радостно воскликнула она, посмотрев на меня теперь уважительно, но тут же снова уставившись в экран.

К сожалению, попадаются порой и такие, с позволения сказать, «клиенты». Пенсионеры, которым не дорог их заслуженный отдых и нервы окружающих. Анна Федоровна наверняка пришла с просьбой найти ее пропавшего кота, а заодно и развеять скуку.

— Так в чем же дело? — обошла я вниманием ее вопрос об осточертевшем всем, по моему мнению, сериале.

— А обокрали меня, — заявила она таким голосом, будто это сделала я. — Телевизер вынесли, «Березка» называется. Цветной. И ковер чисто шерстяной прямо со стены сняли, паразиты. А еще…

— Дело в том, Анна Федоровна, — вложив в интонацию как можно больше вежливости, прервала я ее, — что такими квартирными кражами я не занимаюсь.

— Что значит такими? — возмущенно вскинула она седые брови, и я поняла, что своими словами создала предпосылку для скандала, за которым она в общем-то и явилась.

— Это значит, уважаемая, что если бы у вас украли раритетную коллекцию нэцкэ или, скажем, колье Шарлотты, то, возможно — повторяю: возможно, — я бы и взялась за ваше дело. А так, увы, — развела я руками, изобразив на лице досаду, — все больше расследованием убийств занимаюсь.

Анна Федоровна явно не знала слов «раритет» и «нэцкэ», но зато быстренько решила, что над ней издеваются. Поэтому, встав с кресла и уперев руки в бока, скривилась в злобной гримасе.

— Ах, вот, значит, как! — выкрикнула она и начала краснеть от негодования. — Значит, к старикам никакого почтения? Значит…

— Так, минуточку! — жестом остановила я ее. — Есть альтернатива. Если вы готовы платить мне по моему тарифу, то есть двести долларов в день, то я согласна отыскать вашего обидчика и собственноручно притащить вам вашу «Березку», опасаясь надорвать живот.

— Сколько? — возопила Анна Федоровна. Я пожалела, что вступила с ней в конфликт, и, решив сменить тактику, спросила максимально вежливо и терпеливо:

— Вы в милицию обращались, милейшая?

Но «клиентка» не унималась.

— Двести долларов в день! — вопила клиентка. — Ну ты и хамка! Нахалка! И как таких земля носит? И не стыдно тебе? А ведь еще молодая какая!

— Вы заявление в милицию написали? — пытаясь сохранять спокойствие, повторила я вопрос.

— А тебе-то что?! Да на тебя саму надо в милицию жалобу написать! — все гуще багровея, визжала Анна Федоровна, потрясая морщинистым кулачком.

— Ну так пойдите и напишите, — не повышая тона, посоветовала я и указала на выход.

— Хорошо, хорошо, — махнула она рукой. — Напишу. Обязательно напишу. Ты еще за мной побегашь. Побегашь, побегашь. Ну и нахалка!

Так с угрозами она и удалилась.

Я облегченно вздохнула, заперев за ней дверь. Но сейчас же затрезвонил телефон, не дав мне времени успокоиться после неприятной сцены.

— Да! — резко выпалила я в трубку, чувствуя, что вся еще киплю внутренне.

— Татьяна Александровна? — спросил мягкий баритон.

— Она самая.

— Добрый день. С вами говорит оперуполномоченный уголовного розыска Октябрьского района Миющенко. У меня к вам имеется некое предложение.

— Какое именно? — остывая, спросила я. — Надеюсь, это не предложение устроиться к вам на работу в качестве штатной единицы?

— Нет, конечно, — усмехнулся Миющенко, — но это не телефонный разговор. Так вы сейчас свободны?

— Пока да.

— Минут через пятнадцать я смогу зайти?

— Ну, зайдите, если сможете.

— Спасибо. Адрес я ваш знаю, — успокоил он меня и повесил трубку.

Я успела только выпить стакан холодного вишневого сока и выкурить сигарету. Второй сегодняшний визитер явился ранее означенного времени.

Пару секунд мы визуально оценивали друг друга через порог. Не знаю, какие выводы относительно моей внешности сделал он, но лично я сразу подумала о том, что им с успехом можно пугать непослушных детей.

Это был низкорослый худосочный субъект с прыщавым лицом, непомерно длинным кривым носом, недоверчивым взглядом маленьких темных глаз и сальными волосами на прямой пробор. Милицейский китель, подобранный явно не по размеру, висел на нем мятым мешком. В щуплой ручке опер держал форменную фуражку. Пожалуй, ему было чуть больше двадцати.