— Он же, падла, суд закосить хочет! Мне ребята из убойного позвонили, так я еле успел снять… Говорят, что ты Краснова с Селивановым из камер забирал?
Голиков молчал, напряженно глядя прямо перед собой. Егоров слегка сжал его плечо:
— Новеньких, что под убойщиками сидят!
— Ну, так опера приезжали, из УБОПа, вот я и выводил.
— Так они же в моих камерах сидят! Ты бы хоть меня сначала спросил.
— Сам начальник отдела приезжал, Арнаутов. Я подумал…
— В следующий раз лучше думай! — Буквально оттолкнув от себя Голикова, Егоров развернулся и пошел к лестнице, ощущая спиной испуганный и ненавидящий взгляд.
Выйдя во двор, Егоров достал телефон и попытался дозвониться до Шилова. В кабинете не отвечает, мобильник выключил… Где же он?
А Шилов в этот момент был в какой-то полусотне метров от Егорова — в одном из следственных кабинетов «четверки» он разговаривал с Чибисом.
— Чудом тебя, Коля, не подстрелили. Видно, не очень ты нужен своему хозяину… Поздно ухмыляться, давай думать, как живым остаться.
— Складно стелешь, Шилов. Решили с Моцартом меня с пробега снять, и стрелки переводите? Ты Моцарту так передай: я своего не отдам, хоть стреляй меня, хоть в камере гнои. А тебе, Шилов, бабки, за меня заплаченные, еще комом в горле встанут.
— Я думал, Чибис, ты умнее…
Через двадцать минут Шилов покинул «четверку».
Радиоэфир оживился, понеслись переговоры групп наружного наблюдения:
— Шестой — первому. Вышел, садится в машину.
— Проводи немного, потом отдай третьему. Пятый, я первый.
— Слышу тебя.
— Он, скорее всего, на базу поехал. Встань где-нибудь на Кирочной, встретишь его.
— Ты не вопросы задавай, а делай, что сказано. Клиент опытный, может срубить…
Егоров забежал на проходную, наклонился к окошку, за которым сидела девушка-контролер: — Свет, Шилов не выходил? — Минут пять назад вышел. — А, черт!
Шилов действительно приехал на базу.
В отделе был только Соловьев. Он сидел за столом и писал ответ на отдельное поручение следователя по старому нераскрытому делу.
— Привет! Ну, как поговорили?
— Тяжелые клиенты, — Шилов снял куртку, повесил ее на вешалку у двери.
— Все трое?
— Чибис еще хоть что-то говорит. А псковские напрочь молчат.
— Краснов и Селиванов дали на них показания. По таможеннику их опознали свидетели. Автомат в квартире — с убийства директора «Питер-Авто», — Соловьев перечислил основные доказательства по делу. — Должно хватить для приговора!
Шилов саркастически усмехнулся:
— Ты Егорова видел?
— Нет, я его чего-то не поймал на месте.
— Он сюда два раза звонил, тебя спрашивал.
Шилов достал из кармана сотовый телефон, чертыхнулся: отключив при входе в Следственный изолятор, он забыл его включить, когда вышел.
— А еще тебя шеф просил зайти, когда приедешь.
— Случилось чего?
— Не знаю, он ничего не сказал.
Шилов отправился к Громову. Когда он уже был в приемной, раздался звонок от Егорова:
— Вить, я у начальства сейчас, не могу говорить, — скороговоркой ответил Роман, давая отбой, и приоткрыл дверь кабинета: — Вызывали, Юрий Сергеевич?
Кроме Громова, там были Виноградов и Федоров.
— Здрасьте, — сказал Шилов, присаживаясь на стул у стены, справа от двери.
— Коллеги из УСБ хотят с тобой пообщаться, — мрачно известил Громов, поигрывая дужками очков и глядя на блестящую модель танка у себя на столе.
— Я уже понял. Это по поводу Чибисова?
— По поводу вас. Вам необходимо проехать с нами.
— Это задержание?
— Приглашение.
— Тогда я на своей машине, если вы не против, конечно. Встретимся около вашего здания, — Шилов поднялся и вышел.
— Н-да, — проводив его взглядом, Виноградов повернулся к Громову. — Спасибо за содействие, Юрий Сергеевич. До свидания.
В приемной Виноградов дал указание Федорову:
— Оставайся здесь, прощупай его коллег. Такого щегла сильно любить не должны. А с ним я поговорю сам.
* * *
Управление собственной безопасности занимало нижние этажи в хорошо отремонтированном старом особняке в центре города. Перед входом стояло много машин — в основном, иномарок.
Шилов припарковал свою «Альфу», закурил, пошел к дверям, рядом с которыми висела табличка с грозным названием учреждения. Подумал: стены отремонтировали, а двери как были дореволюционными, так и остались. Через щели, наверное, крысы могут туда-сюда бегать.
Пока стоял и курил, из Управления вышел знакомый опер разбойного отдела главка.
— Привет! Ты чего здесь?
— Менты замели, дело шьют.
— И меня тоже… Удачи. Главное, не признавайся, даже если станут бить.
— Счастливо!
На черной «БМВ-740» с синими служебными номерами приехал Виноградов. Машиной управлял водитель. Встав рядом с шиловской «Альфой», он высадил шефа и отправился парковать «бээмвуху» на специальное, огороженное железным барьерчиком место в центре площадки.
Шилов выбросил сигарету и, подобострастно нагнувшись, распахнул перед Виноградовым дверь Управления. Виноградов внимательно посмотрел на него и вошел, сопровождаемый издевательским приглашением:
— Прошу вас-с-с…
…Не прошло и двадцати минут, как тема разговора себя исчерпала. Шилов рассказал все, что можно было знать Виноградову по делу Чибиса, и увернулся от всех наводящих и провокационных вопросов, которыми начальник Управления пытался торпедировать его показания.
Виноградов сидел за столом и листал папку с собранными на «группу Шилова» материалами. В принципе, он их все знал наизусть, так что устремленный в бумаги многозначительный взгляд больше свидетельствовал о некоторой растерянности, чем о подготовке каверзного хода, призванного вывести проверяемого на чистую воду.
И Шилов это чувствовал.
Он сидел на стуле, то откидываясь на спинку и выпрямив ноги так, что почти касался ими под столом ног Виноградова, то наваливаясь локтями на стол, что вынуждало Виноградова с опаской отодвигать документы.
Правда, внутреннее состояние Шилова не соответствовало его самоуверенному и даже вызывающему поведению.
Не отрываясь от бумаг, Виноградов спросил:
— Значит, вы признаете, что забрали у преступного авторитета Дробышева по кличке Моцарт похищенных им ранее граждан?
