остался только серый шум.
Шум кружился, словно подхваченный ураганом, а потом разлетелся в стороны, открывая шторы цвета фуксии и картину Мэрилин Монро на стене номера в отеле. Кен все еще сидел на коленях возле меня, тяжело дышал и потел.
Я отдернула руку.
— И что ты пытаешься доказать?
— Ты не доверяла мне с Токио, — сказал хрипло Кен. — Теперь у тебя не может быть сомнений.
— Я не только тебе не доверяю, бакаяро.
Кен хмурился, его челюсти были сжатыми.
— А если я наврежу тебе? — спросила я так тихо, что не была уверена, что слова долетели до ушей Кена. Но он сжал кулаки на бедрах. Я отделилась от его фрагмента, но странное ощущение в груди осталось. Я чувствовала Кена, тяжесть его присутствия, переданная через его клятву и кровь. И теперь я не хотела быть без этого ощущения.
Я отвернула голову, чтобы он ничего не прочел в моих глазах.
— Я об этом не просила.
— Не важно. Я теперь обязан служить тебе и защищать тебя, — сказал Кен. — Ни Совет, ни Кваскви, ни кто-то еще не могут вмешиваться в клятву. Теперь ты — моя миссия. Ты и твой отец. Я приму любую роль, которую ты для меня выберешь, — он посмотрел на меня из-под длинных ресниц, приподнял бровь. — Конечно, — добавил он на английском, — я предпочел бы близкую роль.
Ох уж эта бровь. Я таяла от нее. Улыбка была готова приподнять уголки моих строго сжатых губ. Я не успела парировать или обдумать, что чувствую из-за его хитрого поступка, Марлин приоткрыла дверь ванной.
— Можно выходить? Все в порядке?
Я кашлянула. Кен поднялся плавным движением с колен и спокойно растянулся на диване. Марлин, укутанная в полотенца, вышла из ванной.
— Твоя очередь, — сказала она и пошла к спальне.
Я не посмела посмотреть на Кена, убегая в ванную. Там было тепло, остался пар после душа Марлин. Я вытерла участок на зеркале и прислонилась к рукомойнику, разглядывая свое лицо. Лицо той, кто вдохновлял магических созданий резать себя и клясться, должно быть более величественным. Не с такими пухлыми щеками. И на нем точно не должно быть выражения раздраженного изумления.
Я подставила роскошное полотенце с монограммой отеля под холодную воду, а потом прижала ко лбу. Я стала сильнее ощущать тело физически. Я отогнала туман смятения после съеденного сна Кена. Если честно, нежные части моего сердца, все еще страдавшие после того, как Кен отказался от роли Вестника в Японии, стали болеть меньше. Он хотел меня. Он доверял мне. Так сильно, что привязал себя ко мне в стиле Иных. Я даже не могла осознать всего масштаба. Я подставила ладони под поток и глотала холодную воду с привкусом меди, ощущая дикую жажду.
Я хотела Кена. Я могла простить его и попробовать еще раз. Странная тяжесть в моей груди стала приятным ощущением тепла.
— Кои! — голос Кена зазвучал тревожно.
Я выключила воду и прошла в гостиную. Кен поднял свой телефон на уровень глаз. Там была фотография, присланная Кваскви. На ней большая рука Джорджа или Генри, запачканная алым, свисала из разбитого окна Субару. Впереди машина была смята о черный минивэн.
— Произошла еще одна атака.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Отпусти меня туда, — тревожно сказал Кен.
— Что?
Кен недовольно зарычал.
— Это произошло только что. Они могут быть недалеко от места преступления. Я не должен вмешиваться в дела Иных Портлэнда, если не делаю это от твоего имени. Разреши мне пойти туда.
— Да, конечно, кхм… иди.
Кен тут же стал хищным. Марлин за мной издала испуганный вопль. Я отпрянула на пару шагов. Кен уже становился полным кицунэ до этого, но тут было иначе. Его глаза закатились. Он быстро заморгал, и белков в них не было видно. Его скулы могли резать стекло, и когда он встряхнулся как пес, его волосы показались длиннее, клыки стало видно сильнее. Он повернулся и ушел за дверь раньше, чем телефон упал на ковер.
— Что это было? Он — оборотень?
— Кицунэ, — я согнулась, чтобы забрать телефон. Там появилась еще одна фотография. Генри лежал на спине в паре футов от машины. Рука Джорджа свисала из окна. На заднем сидении не было видно Пита.
— Похоже, Пит сбежал.
Марлин опустилась на пол, склонила голову между колен, задыхаясь. Я села на колени рядом с ней, убрала волосы ей за ухо, прижала ладонь к ее спине.
— Мне тоже нужно идти, — сказала я.
— Нет! — ее глаза расширились посреди покрасневшего лица. — Останься со мной!
— Не могу.
— Почему ты?
Потому что в долгу перед Кваскви. Потому что Кен подвергал себя опасности. Потому что это угрожало папе и ей. Но эти причины не ощущались правдой. Дзунуква была жутким существом. Ее смерть пугала, но не ранила мое сердце. Элиза была противной, но не заслужила быть мишенью придурков. Джордж и Генри были совсем другими. Я ездила в их Субару. Я видела, как Джордж заботился о брате, и как Генри бодро пытался со всеми говорить. Хоть в первую встречу мы не поладили, они стали друзьями. И кто-то навредил им.
Словно изображая диаграмму, я провела линию вокруг растущего количества важных для меня людей. Где-то в этой группе был меньший круг, моя семья: папа, Марлин, Кваскви и Кен.
Папа. Один. Если Нордваст Уффхейм опознали и рискнули напасть на Братьев-медведей, то он мог быть в большей опасности, чем я думала.
Безумцы не навредят никому из моего круга.
— Марлин, — сказала я. — Я передумала. Мы проведаем папу, но сначала мне нужна твоя помощь.
Марлин издала смешок с всхлипом.
— Что я могу сделать?
У костра Иные Портлэнда впервые увидят меня. Важно было оставить хорошее впечатление. Сильное впечатление.
Кваскви все поставил на баку. Меня пронзила боль. Когда он попросил до этого меня о помощи, с Брайаном, я отказалась. Элиза
