class="p">6. 9/11, AFGHANISTAN KALDER [5]
Мы сидели в большом зале для брифингов.
Все егеря были в спортивной одежде и обуви, на маленьких стульях с откидной столешницей и подстаканником. Все сидения были заполнены, несколько егерей даже стояли у стены.
К этому времени я уже два года был главным тренером Корпуса по физподготовке. Это означало отвечать не только за физическую форму егерей, но и также заниматься вспомогательным персоналом, кандидатами на курсе отбора и «студентами» из-за рубежа. Кроме того, я имел репутацию человека, который был чемпионом в многоборье и приключенческих гонках. Все это порождало должное уважение ко мне, в том числе из-за того, что я был уже не молод, когда делал все это.
Я около года занимался разработкой и внедрением новых учебных пособий совместно с Центром спорта для Армии и учеными из датского научного-исследовательского центра в Университете Копенгагена. Ученые, которых я встретил, были очень компетентными людьми и полностью отвечали за свои научные знания и теории. Это было действительно интересно — пользоваться современными научными разработками, чтобы изменить существующую старую систему подготовки в спецназе.
Исследования вели нас от медленных и тяжелых пробежек к чему-то вроде фитнесса. Это была система быстрого и интенсивного физического труда. Среди преимуществ новой системы называли экономию времени в подготовке. Было также много новой информации по работе мышц и силовой нагрузке, которую мы раньше не использовали. Было очень полезно, помимо простого и полезного наращивания мышечной массы егеря, обучать его взрывному изменению нагрузки на кардинально противоположную.
То есть поставить себя в ситуацию, когда мы быстро и интенсивно работаем, затем перебрасываем силы на другой вид работы. Это очень хорошо согласовывалось с обычными армейскими упражнениями, где надо было быстро пройти полосу препятствий, вступить в бой, спринтом добежать до укрытия, перелезть через забор и снова идти в бой.
Я всегда был худощав и гибок, не слишком тяжел. Я думаю, что это имеет свой плюс, когда надо в течение многих дней совершать марш-бросок со снаряжением на себе. Тут не нужно быть очень крепким и здоровым, так как большие мышцы требуют большое количество топлива для себя. Если вы в течение длительного времени не ели, не пили, то ваше тело начинало «поедать» самого себя, свои мышцы, которые, по сути, состоят из белка.
По моему мнению, наилучший выход в энергетическом плане — иметь средние пропорции и поддерживать себя в хорошей форме. Не слишком большой, не слишком маленький, ибо мышцы все же нужны. Так как я, конечно же, признаю, что большие парни с мышцами имеют свои преимущества в патруле.
Вспоминаю, как один олимпийский марафонец рассказывал, что ел макароны перед забегом, чтобы запастись энергией. В то время это было совершенно ново для Дании и послужило своего рода толчком для внимательного отношения к пище. Когда я приезжал в велоклуб в четыре утра, тренеры делали нам красный стейк с небольшой тарелкой салата. Мы ели почти сырое мясо, а тренера объясняли нам, что это полезно для нас, как гонщиков.
Хорошо, что мы сейчас стали мудрее, и начали использовать науку в подготовке спецназа, заменяя старую систему подготовки, заставлявшую нас тратить время попусту.
Моя работа в Сараево и неучастие в первой войне в Заливе сделали для меня очевидным, что США и Британия несут на себе основную военную нагрузку, в то время как другие страны Европы ничего не делали и наслаждались результатами. Корпус егерей все еще имел хороший контакт с SOCOM и проводил каждый год командировки по обмену опытом. Но это был мизер.
Когда я думал обо всем этом, то мне становилось грустно за датских политиков, которые не сделали ничего для того, чтобы мы использовали свои навыки и умения в международных миссиях. Нас использовали, увы, слишком редко и это еще более редко имело отношение к специальным операциям.
Несколько лет назад отсутствие военных задач едва не погубило мою мотивацию для дальнейшей работы в Корпусе. Потому я со всей серьезностью ударился в большой спорт. Это было моим клапаном сброса давления. В спорте я нашел свой смысл жизни, будучи солдатом. Одно дополняло другое.
Но в основном, это было не то, чего я хотел.
Все егеря собрались в зале, и я начал свою лекцию о новых учебных дисциплинах.
Внезапно дверь распахнулась, вбежал Майкл, оперативный дежурный офицер, и крикнул «Включите телевизор! Включите, черт побери, что-то происходит в США!»
Майкл был большой шутник, и я подумал, что он хочет внести долю юмора в наш чрезмерно серьезный сбор.
Может быть, он хотел запустить какой-то мультфильм.
Но это был не мультфильм. Там были они… две горящие башни в Нью-Йорке.
Террористы таранили ВТЦ авиалайнером. Я едва верил своим глазам, настолько дико это было.
Никто ничего не говорил в течение длительного времени, и мы просто таращились в экран телевизора. А там снова и снова показывали момент тарана и дым из башен.
Я едва мог поверить, что это возможно. Только что я собирался говорить о митохондриях, клетках крови, нервной системе и Vomax, как это все стерлось из головы.
Я подумал: «Черт, теперь мы в состоянии войны…»
Именно в тот момент, когда вы ждете изменений, это что-то новое происходит.
Подготовка началась на этой же неделе.
Спустя несколько дней меня пригласили в кабинет начальника.
У Корпуса на данный момент было готово только пять активных патрулей. Нужно было сформировать еще один патруль. Начальник спросил готов ли я стать его частью? Я ответил «да», не раздумывая.
Вот дело, которого я жаждал.
Наконец-то настал наш черед сделать что-то в более широком международном контексте, но в тоже время я говорил себе, что, ни один разумный человек не хочет идти на войну. Здесь была дилемма для меня.
Миккелю было четыре года, и он был лучшим, что случилось в моей жизни. Это дорого будет стоить, что я окажусь далеко от него. Мне нравилось быть отцом, и это было очень интересное время, чтобы следить за тем, как он растет и изменяется.
К счастью, вопрос выбора не стоял. Я больше всего на свете хотел получить полноценную работу спецназовца, еще задолго до рождения Миккеля. Я не хотел оставить весь свой запал дома и не нужно меня рассматривать как солдата, который хотел лишь время от времени немного стрелять.
К этому времени я был на службе 18 лет. Я был хорош в этом. Именно эта работа сформировала меня как ответственного человека. Это был мой образ жизни.
И эта
