На экране телефона появляется уведомление.
Она видит, что он пишет ей.
И впервые не хочет сразу отвечать.
Хотя и понимает, что сегодня им обязательно нужно увидеться.
Не откладывая.
2
— Ты раньше не приглашал меня сюда, — Каролина хмурится, и Давид моментально делается расстроенным.
— А ты пошла бы?
— Но сегодня же пошла, — теперь она улыбается, но всё равно выглядит при этом какой-то…
…напряжённой?
Тогда, быть может, не стоит сейчас?..
Вручи ей кольцо, идиот.
Вручи и предложи выйти за тебя замуж.
Ты ведь именно за этим притащил её в этот чёртов «Лехаим»!
— Знаешь, я всякий раз опасаюсь предлагать что-либо еврейское не евреям, — честно признаётся он. — Мне сразу кажется, что человек подумает, будто бы я отчаянно пытаюсь навязать ему своё.
— Я такую глупость не подумаю, — говорит она, быстро просматривая меню. После чего добавляет: — Я действительно мало что понимаю в еврейской кухне, так что стану есть всё, что мне принесут, — она поднимает на него глаза. — Выбери сам.
— Хорошо, — отвечает он. — Здесь есть настоящее кошерное израильское вино. Ты непременно должна его попробовать.
— Боюсь, насчёт вина я сегодня пас, — говорит она, и теперь напрягается уже он.
Он не замечал за Каролиной особого пристрастия к алкогольным напиткам, но от бокала хорошего вина, нефильтрованного пива или сухого мартини она обычно не отказывалась.
— Но ты возьми себе, если тебе хочется, — добавляет она.
Подозвав официанта, он быстро продиктовывает ему заказ, не переставая думать о том, почему она отказалась от вина.
Тем более — настоящего израильского.
Ведь такого она раньше, должно быть, не пробовала.
Снова взглянув на неё, он отмечает, что она выглядит откровенно уставшей.
Она часто устаёт на работе. В глубине души он не хочет — не просто не хочет, а очень сильно не хочет, — чтобы она так много работала.
Но вслух он ничего не говорит.
Не считает себя вправе говорить.
Может быть, как-нибудь аккуратно, потом…
Если она примет это кольцо.
Если примет.
Официант приносит заказ. Она пробует блюдо из рыбы.
Она говорит, что это очень вкусно.
Он видит, что ей действительно нравится, и то, что ей это нравится, ему нравится тоже.
Ему не нравится только её откровенно уставший вид.
Не просто уставший.
Нездоровый.
Вино она пить так и не стала. Он заказал ей минеральную воду.
— Слушай, ты в порядке? — осторожно интересуется он.
— Да, — кивает она. — Я в порядке. Правда… мне нужно сказать тебе кое-что…
Он снова напрягается внутри.
Он не знает, что она хочет ему сказать.
И отчего-то считает, что теперь он просто обязан сказать своё раньше.
— Тогда сначала я, — быстро проговаривает он, стараясь казаться как можно более уверенным.
— Сначала ты? — она кладёт вилку на тарелку.
— Да, — коротко произносит он и, не дав себе шанса дать задний ход, достаёт из кармана коробочку с кольцом.
«Её нужно открыть, дебил», — подсказывает ему что-то внутри и, стараясь, чтобы она не заметила, как у него дрожат руки, он распахивает коробочку и протягивает ей.
— Это тебе, — говорит он.
Она ошарашено смотрит на кольцо, будто не в силах поверить своим глазам.
— Мне… — тихо повторяет она.
Он достаёт кольцо из коробочки и берёт её за руку.
— Ты… позволишь? — тихо спрашивает он и, не дожидаясь ответа, надевает кольцо на её безымянный палец.
Кажется, она хочет что-то ответить.
Хочет — но не может.
В её глазах слёзы.
Не в силах оторваться, он смотрит в них — в свои любимые омуты — а затем припадает губами к её руке.
— Ты ведь не откажешь мне, — срывающимся голосом говорит он. Она тихо смеётся:
— Ты забыл предложить.
— Да. Точно. Выходи за меня замуж.
Он поднимает наконец глаза, отрываясь от её пальцев. Их взгляды снова встречаются.
— Ты действительно думал, что я откажу?
Он качает головой:
— Просто скажи «да». Пожалуйста. Пока я прямо тут не отъехал.
Она говорит «да» — одними губами.
Но этого достаточно.
— Ты говорил, что не хочешь семью, — тихо произносит она.
— Говорил. Я передумал.
Она вздыхает и поджимает губы. Ему это не нравится — и он на всякий случай сжимает её руку ещё сильнее.
— Я отказалась от вина, потому что я жду ребёнка, — говорит она. — Мне было страшно тебе об этом сообщать — ведь ты говорил, что ничего такого тебе не нужно…
— Ты это хотела мне сказать?
— Да.
Их пальцы крепко сплетаются — точно как в тот день, когда они после неудавшегося сеанса психотерапии сидели вдвоём в кафе, и он пил безалкогольную «Маргариту».
— Значит, я со своим предложением вовремя, — говорит он и снова целует её руку.
— Ты… правда рад? — она смотрит на него; кажется, в её прекрасных голубых глазах снова появляются слёзы. — Ты хочешь этого ребёнка?
— Я без понятия, что мы будем с ним делать, но, конечно, да.
Она тихо смеётся:
— Кажется, это лучший ответ.
Его руки всё ещё дрожат. Он наливает себе полный бокал и залпом осушает его:
— Извини.
Она улыбается:
— Да ничего, — и, немного помолчав, добавляет: — Когда-то, в юности, я сильно простудилась. Я была уверена, что у меня не может быть детей. Я боялась говорить тебе об этом, потому что тогда бы ты, наверное, бросил меня…
— Я не бросил бы тебя.
— Бросил бы. Так я думала. Что, может, не сейчас, а чуть позже, но тебе захочется видеть рядом с собой полноценную женщину. Которая сможет родить
