— Что-то случилось? — спросил он.
— Нет, — Каролина покачала головой, — нет. Всё в порядке.
Он заглянул ей в лицо.
— Кара, если я вдруг случайно чем-то тебя обидел, не молчи, пожалуйста, — встревожено проговорил он.
— Я же сказала, что всё в порядке, Дав, — она выпалила это в ответ, тут же испугавшись того, что, возможно, это прозвучало слишком грубо. И поспешно добавила: — Тебе не стоит так волноваться из-за любого пустяка. Правда, — сжав его руку, она остановилась на месте, и он тоже остановился. — Ты ведь живёшь тут где-то поблизости?
Последнюю фразу Каролина произнесла нарочито небрежно, будто вскользь, но Давид сразу же всё понял и заметно оживился.
— Да, в одной из тех мрачных серых пятиэтажек на Беринга, — ответил он. И добавил: — Хочешь зайти?
Она кивнула:
— Да, — и с лёгкой укоризной проговорила: — Ты до сих пор ни разу так и не пригласил меня к себе.
Он, казалось, стушевался.
— У меня страшный бардак дома, — признался он.
Каролина тут же пожала плечами — так же нарочито небрежно, как до этого поинтересовалась местом проживания Давида.
— Ну ладно, — сказала она.
Он взял её за запястья и развернул к себе:
— Идём, если хочешь.
— Теперь у меня чувство, что я навязалась, — усмехнулась она.
— Нет, нет, — он заглянул ей в глаза. — Идём, конечно, — и, покачав головой, добавил: — Прости, я такой идиот местами.
Они быстро дошли до его дома и поднялись по ступенькам на пятый этаж.
Когда он открыл дверь, две кошки — те самые, которых Каролина видела на фото, — уже сидели возле двери. Они одновременно поставили на гостью свои большие зелёные глаза. Одна из них — которая была поменьше и поизящнее — дала себя погладить, а вторая — огромная, трёхцветная, с видом матроны — фыркнув, удалилась.
— Где твоя спальня? — спросила она, быстро сбросив с ног кеды.
Ему явно понравился такой ход событий.
— Там тоже бардак, — ответил он, привлекая её к себе.
Она глубоко и жарко поцеловала его, давая понять, что бардак в данный момент волнует её меньше всего.
Они занимались любовью пять или шесть раз — она сбилась со счёта — первый начав ещё не до конца раздетыми. Его зрачки расширились ещё сильнее, когда она, осмелев окончательно, предложила ему оральные ласки.
Раньше ей казалось это чем-то неприятным.
Но не теперь.
— Пару раз я посещал сеансы эротического массажа, — облизнув губы, проговорил он, — но не позволял прикасаться к себе ртом там.
— Теперь буду знать, какие развлечения тебе по нраву, — она усмехнулась.
— Не по нраву. Мне было интересно попробовать.
— Понравилось?
— Нет. Было чувство, что меня трахнули против воли.
— И, говоришь, это не позволил?
— Нет. Я брезглив, — кончиками пальцев он коснулся её приоткрытых губ. — Но не по отношению к тебе.
Она легко коснулась его губ своими.
— То есть, мне можно? — уточнила она.
— Тебе всё можно.
Потом — когда закончился не то пятый, не то шестой раз — они лежали обнявшись. Она видела, что у него закрываются глаза, и всем видом старалась не выдать желания завыть в голос.
Каждый раз завершился для неё оргазмом, и после каждого оргазма ей отчаянно хотелось сдохнуть.
Дура. Жалкая дура. Решила впечатлить его своими оргазмами и отсосами? Ты не сможешь дать ему то, что ему нужно. То, чего он попросит рано или поздно, — пускай пока ещё и сам не осознаёт этого. Ты не дашь ему наследника — и, когда он об этом узнает, ты отправишься восвояси из его жизни вместе со всем остальным, что к тебе прилагается.
Другой продолжал бы пользоваться — исключительно в определённых целях.
Но он не станет.
Он чист и благороден.
Он даже шлюхе из массажного салона не позволил себе отсосать.
Когда он наконец уснул, она села на край постели и разрыдалась.
Увидев, что он пошевелился во сне, она встала и ушла в ванную.
Каролина скорее бы умерла, чем позволила бы ему сейчас увидеть её слёзы.
В ванной она умылась и потёрла глаза холодной водой.
Маленькая изящная кошка вошла туда вслед за ней и была там ровно до того момента, пока Каролина не вышла.
В коридоре Каролина погладила её. Кошка тут же благодарно мурлыкнула в ответ.
Когда она вернулась в спальню, Давид, к счастью, крепко спал.
За окном запела птица, и, Каролина, не выдержав, снова заплакала.
На этот раз тихо.
И горько.
Буквально на днях Каролина в очередной раз думала о том, что будет правильным рассказать ему о своей проблеме прямо сейчас, не откладывая.
Но так и не решилась.
Теперь этой проблемы нет. Но есть другая.
В ту самую первую ночь (которая началась вечером и в коридоре) он, явно стесняясь, сказал ей, что у него нет с собой презервативов.
Она ответила, что можно без них.
Он, должно быть, решил, что она пьёт таблетки. Или у неё стоит спираль. Или что-то ещё.
Каролина наливает себе воды и понимает, что чувствует себя совершенно разбитой.
Она не знает, что будет дальше.
А вдруг он действительно, по-настоящему не хочет детей?
Вдруг тот умилённый взгляд, который он бросил на маленькую девочку, ей попросту померещился?
Людям часто мерещится всякое.
Особенно — то, чего они больше всего хотят, и то, чего они больше всего боятся.
Ей ли как психиатру этого не знать!
Что ты накручиваешь себя, дура.
До этого ты боялась, что он бросит тебя и уйдёт к той, которая сумеет родить.
Так боялась, что беззвучно рыдала, глядя на спящего него.
Теперь ты ждёшь от него ребёнка — так что тебя вновь не устраивает?
