словно эхо далекого колокола. Время — зыбкая субстанция в этом доме. Иногда ей кажется, что стрелки часов движутся по кругу лишь по привычке, а на самом деле все мгновения существуют одновременно, наслаиваясь друг на друга, как полупрозрачные ткани.
"Знаешь, Тэффи, иногда я думаю — что, если мои письма к тебе каким-то образом меняют реальность? Что, если каждое слово, написанное мной, создает новую нить в ткани мироздания?" Ванда останавливается, пораженная внезапной мыслью. А что, если Тэффи — не плод ее воображения? Что, если где-то в параллельном мире действительно существует женщина, читающая эти письма, чувствующая связь с неизвестной ей Вандой?
Скрип половиц. Марек выходит из своего кабинета, взъерошенный, с блуждающим взглядом человека, только что вернувшегося из далекого путешествия.
— Ванда, ты не видела мою синюю записную книжку? — Его голос звучит хрипло, словно он долго молчал.
Она качает головой, и Марек, рассеянно поцеловав ее в лоб, уходит на поиски.
"Дорогая Тэффи, порой мне кажется, что я — персонаж в романе Марека. Что каждое мое действие, каждая мысль — лишь строка, написанная его рукой". Ванда смотрит на свои руки, словно пытаясь увидеть нити, связывающие ее с невидимым создателем. "Но если это так, то кто пишет историю самого Марека? И кто тогда ты, моя воображаемая подруга?"
Ветер за окном усиливается, деревья в саду гнутся под его напором. Их ветви царапают стекло, словно пытаясь достучаться, передать какое-то важное сообщение. Ванда прислушивается к этому странному шифру, пытаясь уловить смысл в хаотичном шуме.
"Милая Тэффи, сегодня, работая в саду, я почувствовала, как земля под моими руками дрожит. Едва уловимая вибрация, словно где-то глубоко внизу бьется гигантское сердце". Она замолкает, вспоминая это ощущение — странное, тревожное и в то же время удивительно знакомое. "Может быть, это и есть настоящая магия — способность чувствовать пульс мира, скрытый от обычных глаз?"
Полночь. Дом погружается в тишину, нарушаемую лишь тиканьем часов и скрипом пера по бумаге. Ванда чувствует, как реальность вокруг нее становится зыбкой, податливой. В такие моменты ей кажется, что она может протянуть руку и коснуться иных миров, скрытых за тонкой вуалью привычного бытия.
"Дорогая Тэффи, если ты действительно существуешь, если ты читаешь эти строки — дай мне знак. Пришли мне сон, видение, случайную мысль". Ванда замирает, словно ожидая немедленного ответа. Тишина. Но в этой тишине ей чудится отзвук далекого голоса, шепот, неразличимый для уха, но ощутимый сердцем.
Она складывает письмо и прячет его в ящик бюро. Завтра будет новый день, новые загадки, новые письма. А сейчас — сон, в котором, возможно, она встретит свою загадочную подругу и узнает ответы на вопросы, которые не осмеливается задать наяву.
"Спокойной ночи, Тэффи. Надеюсь, наши миры соприкоснутся в царстве снов. Всегда твоя Ванда".
Встреча с Тэффи
Тьма рассеивается, как туман под лучами восходящего солнца. Ванда обнаруживает себя в странном месте — это не совсем сад, не совсем лес, но что-то среднее. Деревья вокруг словно сотканы из лунного света, их листья шепчут на неизвестном языке. Тропинка под ногами мерцает, будто усыпанная звездной пылью.
— Ванда — голос, мягкий как шелк и глубокий как горное озеро, окутывает ее. Она оборачивается и видит ее — Тэффи.
Женщина перед ней кажется одновременно юной и древней. Ее волосы — водопад серебристых нитей, струящихся до земли. Глаза — два омута, в которых отражаются созвездия. Кожа светится изнутри, словно под ней течет жидкий лунный свет.
Тэффи одета в платье, сотканное, кажется, из самого воздуха — оно переливается всеми цветами, меняясь с каждым движением. На шее — ожерелье из крошечных звезд, мерцающих в такт ее дыханию.
— Наконец-то мы встретились, — улыбается Тэффи, и от этой улыбки вокруг расцветают невиданные цветы. Ее голос звучит как музыка сфер, как песня, которую Ванда всегда знала, но забыла.
— Ты... настоящая? — Ванда протягивает руку, боясь, что видение растает.
Тэффи берет ее за руку. Ее прикосновение — теплое, живое, но в то же время эфемерное, словно касание солнечного луча.
— Настоящая ли я? А что есть реальность, Ванда? Граница между явью и сном, между существующим и воображаемым гораздо тоньше, чем ты думаешь.
Вокруг них кружатся светлячки, но приглядевшись, Ванда понимает, что это крошечные феи, излучающие мягкое сияние. Тэффи взмахивает рукой, и в воздухе появляются образы — сцены из писем Ванды, ожившие и трехмерные.
— Каждое твое слово, каждая мысль создает новые миры, — говорит Тэффи, проводя Ванду по тропинке.
Пейзаж вокруг них постоянно меняется — то это величественный лес, то цветущий луг, то берег неведомого моря.
— Ты — творец, Ванда, как и твой Марек. Но твое творчество иного рода.
Тэффи останавливается у кристально чистого ручья. В его водах Ванда видит отражение, но не свое — там проносятся образы прошлого и будущего, реального и возможного.
— Ты чувствуешь пульс мира, слышишь шепот звезд, — Тэффи касается рукой лба Ванды, и на мгновение та ощущает связь со всем сущим — головокружительное, ошеломляющее чувство.
— Твой дар — видеть чудесное в обыденном, слышать музыку сфер в шорохе листьев.
Ванда смотрит на свою загадочную подругу, пытаясь запомнить каждую деталь. Лицо Тэффи — словно живое произведение искусства, черты его текучи и изменчивы. В один момент она кажется молодой девушкой, в другой — умудренной годами женщиной. Ее глаза — то глубокие и темные, как ночное небо, то ясные и светлые, как летнее утро.
— Но как... как мне использовать этот дар? — спрашивает Ванда, чувствуя, как сон начинает ускользать.
Тэффи улыбается, и в этой улыбке — мудрость веков.
— Пиши, Ванда. Пиши не только мне, но и миру. Твои слова — мосты между реальностями, ключи к тайнам бытия. Ты думаешь, что выдумала меня, но правда в том, что мы создали друг друга.
Мир вокруг начинает таять, растворяться в утреннем свете. Последнее, что видит Ванда — лицо Тэффи, прекрасное и загадочное, как сама вселенная.
— Мы встретимся снова, подруга моя. В твоих снах, в твоих словах, в шепоте ветра и песне дождя. Помни — граница между мирами существует лишь в нашем воображении.
Ванда просыпается, все еще чувствуя прикосновение Тэффи. Утренний свет заливает комнату, но ей кажется, что в нем мерцают отблески того волшебного мира. Она встает и идет к своему бюро. Пора писать — не
