каждым мигом гул внутри становится все сильнее. Вместо пончиков моя рука сама тянется к вазочке с конфетами.
Беру одну из них, разворачиваю, отправляю в рот саму конфету, по-прежнему не ощущая вкуса, а фантик задумчиво кручу в руках.
К этому моменту Максим уже расправляется с половиной пончиков. Хомячит, как не в себя. Словно неделю до этого не ел, и так оголодал, что нет сил держаться.
Не замечала я раньше у него такого хорошего аппетита.
— Чего сидишь? — улыбается с набитым ртом, — твоя мечта сбылась.
Это вряд ли…
С мечтами вообще надо быть осторожнее, потому что бывает подходишь к ее осуществлению, а удовлетворения нет.
Вот как сейчас. Конфета со вкусом поролона, кофе – чистая горечь, а пончики и вовсе кажутся уродливыми сальными кусками жареного теста.
Снова делаю небольшой глоток и монотонно интересуюсь:
— Я так понимаю, это была та самая коллега, которую ты катаешь в своей машине.
Макс непонимающе хмурится:
— Ты о чем, Тась?
— Давай обойдемся без игр: срази собеседника бестолковым вопросом.
Он недовольно хмурится:
— Ты опять начинаешь набирать всякую ерунду?
— Ммм, — поджав губы киваю, — ерунду значит, набираю.
— Да, абсолютную.
— А знаешь, что сейчас делаешь ты?
— И что же? Просветишь? — Макс снисходительно качает головой.
— Разыгрываешь классическую мужскую партию святоши. Ну знаешь, когда мужик в ответ на неудобные вопросы жены, закатывает глаза и говорит, что все это ерунда. Типа это не я что-то скрываю, а у тебя паранойя разыгралась.
Как раз в этот момент Кирсанов смотрит в потолок, поэтому получается эффектно.
Дергается, громко выдыхает:
— Тась, тебе скучно что ли стало? Решила нервы помотать и себе, и мне?
Хмыкаю:
— Я тут вспомнила красный волос у тебя в машине. Надо же, какое совпадение. У этой особы как раз красные, и длина подходящая.
— Пфф…подумаешь волос.
— Действительно, — растягиваю губы в ничего не значащей улыбке. Внутри бомбит. Так сильно бухает, что приходится плотнее сжать колени, иначе ноги будут ходить ходуном, — чего это я…
Кирсанов недобро смотрит на меня. Ему этот разговор явно не нравится, но у меня еще осталось много вопросов, которые нужно озвучить.
— Конфетку кстати бери, — киваю на сладости, — вкусные.
Вру. Ни хрена не вкусные.
Он опускает взгляд на вазочку, и на скулах начинают играть желваки.
— Узнал? — спрашиваю участливо, — я вот узнала. Такой же фантик валялся у тебя в двери машины.
— Блин, Тась! Это просто конфеты. На каждом углу можно такие купить.
— Не на каждом. Не знаю, как ты, а я такие первый раз вижу. Вернее, уже второй, — расправляю блестящий фантик и выкладываю его перед Максимом. — Тоже совпадение?
— Давай еще заниматься расследованием конфект. Где продаются, кем производятся, — ворчит он. Делает глоток кофе и морщится. Тоже, наверное, горько.
— Просто признайся, Кирсанов, что это та самая мадам, которая с тобой ездит.
— Да никуда мы с ней не ездим! — психует он, — по работе брал ее с собой, на объект.
— Просто по работе, — я продолжаю методично докапываться.
— Да, блин! По работе!
— Тогда не понимаю почему ты так распсиховался, да еще и отпираться пытался.
— Потому! — сердито припечатывает он, — чувствовал, что херню всякую на пустом месте начнешь выдумывать!
— Херню? — уточняю, вопросительно подняв брови.
— Да! Полнейшую.
— Хорошо, — послушно соглашаюсь, — тогда у меня еще один вопрос.
Волчий взгляд придавливает к месту, но остановиться я уже не могу. Меня распирает.
— Давно ли ты позволяешь коллегам тыкать тебе? Или думал, я не заметила, как ласково она ворковала? Насколько я помню, фривольность тебе никогда не нравилась… Или я чего-то не знаю?
Сильнее стискивает зубы:
— Может, ты заметила и то, что с моей стороны такого не было.
— Достаточно того, что было с ее. Она явно считала, что в праве к тебе так обращаться. Что это в порядке вещей.
— Тась…
— И откуда эта улыбчивая коллега знает о том, что ты любишь кофе с кардамоном?
— Тася! — голос звучит предупреждающе.
— Что Тася? — смотрю ему прямо в глаза. — Это не тот напиток, который распивают всегда и везде. Ты же сам сокрушался, что машина в офисе такого не варит. Или скажешь, что я опять выдумываю?
Я знаю, что все это мелочи. Но накладываясь одну на другую, они рисуют крайне интересную картину.
— Так что тебя связывает с этой Красноволосой, Кирсанов? И почему ты так бесишься от моих вполне безобидных и логичных вопросов.
Глава 9.3
— Кто бесится? — раздраженно заталкивает карандаш в подставку для канцелярских товаров, — никто не бесится!
Карандаш категорически против такого обращения. Упирается во что-то внутри и с треском ломается.
— Да блин, — Макс отправляет ошметки в корзину, а я невозмутимо пью кофе.
Со стороны и не скажешь, что у меня внутри полная разруха. Что там попеременно то рушится все до основания, то отстраивается заново уродливым нагромождением.
— Так что насчет этой красотки, Максим? Я так и не услышала ответа.
Он устало откидывается на спинку кресла, смотрит в упор. При этом взгляд такой недовольный. Будто святого человека черти окаянные замучили и вздохнуть спокойно не дают.
— Я не обратил внимания, красотка там или нет.
— Давай без пустых слов. Это раздражает.
— А меня раздражает допрос, который ты устроила.
—
