прямо сейчас мне хочется только одного – забраться на руки к мужу, обнять его крепко-крепко и никуда не отпускать. Хочется, чтобы он спрятал меня не только от проблем, но и от моих собственных тараканов, которые то отжигают кровожадную джигу, то сидят в рядок и ревут, вспоминая трогательные моменты.
Сама себя не понимаю в последнее время. Странная, непоследовательная, скачущая из крайности в крайность. Приходится постоянно напоминать себе, что я девочка взрослая, а пубертат, во время которого отчаянно штормило, уже остался далеко позади. Тогда метания и перепады настроения были оправданы, сейчас – нет.
Охранник на вахте меня сразу узнает:
— Здравствуйте, Таисия Михайловна! Как ваши дела?
— Замечательно, — я искренне улыбаюсь ему в ответ, — а как вы? Как дочка?
— Все прекрасно, — он нажимает на кнопку, чтобы пропустит меня через турникет, — Максим Владимирович у себя.
— Спасибо.
Я поднимаюсь на нужный этаж, иду по коридору, здороваясь то с одним, то с другим. Я многих знаю с работы мужа, потому что всегда интересовалась его делами, посещала совместные мероприятия, поддерживала, как могла. Старалась быть хорошей женой.
С трудом сглотнув внезапно вставший поперек горла ком, я захожу в приемную. За столом ожидаемо сидит Екатерина Владимировна – секретарь мужа. Ухоженная женщина, лет тридцати пяти, с длинными белоснежными волосами и пышной грудью.
Если честно, при первой встрече я даже немного приревновала, но потом увидела ее с мужем, почувствовала, как трепетно она к нему относится, и успокоилась. Жена всегда почувствует интерес к своему мужу, так вот, в этом направлении его однозначно не было.
Увидев меня, она улыбается и, сообразив, что хочу сделать сюрприз, взглядом показывает на кабинет, намекая что муж там.
— Спасибо, — произношу одними губами.
Подойдя к двери, отрывисто стучу и дождавшись невыразительного «войдите», заглядываю внутрь.
Макс сидит за столом, подперев щеку рукой, и задумчиво кликает автоматической ручкой.
У меня сердце в груди переворачивает, когда вижу его таким. Уставшим, потрепанным…несчастным. Очень хочется пожалеть, утешить. Так глупо.
Он поднимает на меня взгляд и искренне удивляется:
— Тась? Ты откуда?
— Оттуда, — указываю пальцем себе за спину и подхожу ближе, — что-то ты Кирсанов кисло выглядишь. Приуныл?
— Приустал, — хмыкает он, поднимаясь мне навстречу.
Стоит только подойти ближе, и он сгребает меня в охапку. Обнимает, прижимая к своей груди, покачивает переступая с ноги на ногу. В этих объятиях столько всего, что у меня начинает щипать глаза. Нежность, приправленная отчаянием, любовь, смешанная с тоской и дикая потребность.
— Кажется, кому-то пора в отпуск, — пытаюсь пошутить, но выходит неуклюже, поэтому затыкаюсь и просто обнимаю его в ответ.
Кажется, во всей Вселенной нет ничего важнее этих объятий. Нет ничего важнее него. На какой-то миг мне даже становится страшно от своих ощущений. Я будто растворяюсь в нем, теряю саму себя, свой стержень.
Разве так можно? Нет…
— Так, все, — хлопаю его по спине и упираюсь, вынуждая отступить, — сеанс обнимашек закончен.
Макс нехотя разжимает руки и выпускает меня из своего захвата. Сразу становится холоднее, но я бодро улыбаюсь:
— До обеда еще далеко, но если ты предложишь кофе, то я не откажусь.
— Плевать на обед. Можем и так куда-нибудь сходить.
— Нет уж. Здесь давай, — достаю из сумки коробочку с пончиками, — я всю дорогу на них облизывалась и теперь и шага не сделаю, пока не попробую.
Максим смеется:
— Сладкоежка. Будет тебе кофе.
Пока я распаковываю пончики, он отдает распоряжение своей помощнице приготовить две чашки американо.
— Я не знала, какие вкуснее, поэтому половину взяла с шоколадной начинкой, а половину с клубничной. Надеюсь, понравится.
Пончики и правда выглядят очень аппетитно. Румяные с разноцветной посыпкой и сахарными бочками. Очень хочется, но жду, потому что без кофе совсем не то.
Только почему-то его не несут. За дверью слышатся голоса, но отдельных слов разобрать не могу. Потом тишина.
— Я сейчас пойду отбирать его с боем, — снова шучу, но Макс не улыбается в ответ. Сидит прямой, как палка и напряженно прислушивается.
Я тоже слушаю, но ничего кроме перестука каблуков уловить не могу. Непонимающе хмурюсь:
— Ты чего?
— Эм…просто…задумался…
По спине проходит холодок. И пончики внезапно перестают быть такими уж привлекательными.
В этот момент дверь открывается и на пороге появляется девица с красными волосами. В руках поднос. На подносе две кружки, вазочка с конфетами.
На меня она даже не смотрит. Подходит к столу, бесцеремонно сдвигает мои пончики в сторону и выставляет одну из кружек передо мной, вторую перед Кирсановым:
— Вот, пожалуйста. Как ты любишь. С кардамоном, — улыбается, — я документы привезла. Как освободишься – приходи. Нам есть, что обсудить.
Глава 9.2
У меня потеют ладони, и неприятная дрожь проходит волной от затылка до копчика.
Красноволосая тем временем улыбается моему мужу, и эта улыбка совсем не похожа на профессиональную. Она мягкая, и в то же время хитрая, как у заговорщиков.
Вот сучка.
Макс реагирует более чем прохладно:
— Спасибо за кофе. Документы оставьте у моей помощницы, когда ознакомлюсь – пришлю результаты.
— Хорошо, — она забирает поднос и, по-кошачьи плавно покачивая бедрами, выходит из кабинета, оставляя нас наедине.
Я через силу втягиваю воздух в легкие, пытаюсь собраться силами, мыслями и всем остальным. Тем временем Кирсанов, как ни в чем не бывало подвигает кружку ближе к себе, возвращает на место мои убогие пончики.
— Налетай. А то остынет, — бодро произносит он.
Слишком бодро.
Я на автомате забираю кружку и делаю пару глотков, не чувствуя ни горечи, ни температуры. Сейчас это просто безвкусное месиво.
С
