class="p1">Оторвавшись от моей груди, Крамер приподнимается на руках и, оставаясь во мне, любуется делом рук своих.
— Тимур, — жалобно поскуливаю я, потому что он остановился.
— Линда, — он выскальзывает из меня на пару сантиметров и снова возвращается легким дразнящим намеком. — Скажи мне, ты осознала, что зря сбегала раз за разом?
И еще один легкий толчок, бесящий своей сдержанностью.
— Тимур! — уже требую я, сама двигая бедра ему навстречу.
Выдержка дается Крамеру не так легко, взгляд напряжен, скулы побелили, вены на руках вздулись, а на широкой груди блестит несколько капелек пота.
Осознание того, что я причина того, что ему сложно остановиться, срывает крышу. Мне даже хочется слизнуть эти капельки.
Не добившись от меня желаемого ответа, Крамер подходит к делу творчески, и я сразу верю его словам, что он не привык отступать.
— Зайдем с другой стороны. Как ты хочешь, Линда? — он просовывает руку между нашими телами и потирает клитор, продолжая легкие движения в моей дырочке. — Так, да?
— Да, — всхлипываю я, потому что от этой ласки я вся сжимаю вокруг его члена.
— И так? — он надавливает на пульсирую горошину и немного оттягивает ее. Тимур не останавливается и скользит во мне с небольшой амплитудой, пробуждая во мне что-то животное. Мне этого мало! Я хочу сильнее, глубже, жестче!
— Да!
— Ты раскаиваешься, Линда? — словно почувствовав меня, он выходит из меня на всю длину и вгоняет член назад, продолжая терзать пальцами влажную плоть. — Ты ведь больше не будешь мне отказывать, правда?
— Да-да!
Пожалуйста, дай мне этого еще! Я сейчас готова пообещать, что угодно, лишь бы он перестал дразнить, и наконец утолил разбуженный голод.
— Хорошая девочка, — целуя, хвалит меня Крамер. — Я всегда знал, что ты — умница. А что положено хорошим девочкам?
— Надеюсь, толстый член, жесткий секс и сказочный оргазм, — бормочу я, пытаясь собрать мысли в кучу, но это не так-то просто, когда все ощущения сконцентрированы в максимально далекой от мозга области.
Тимур со смешком выходит из меня под мое недовольное хмыканье и перекатывает меня на живот.
— Почти. Хорошие девочки получают плохих мальчиков, — с этими словами он заставляет меня согнуть широко раздвинутые ноги в коленях и сильно прогнуть спину, грудью прижимаясь к постели.
Крамер гладит оттопыренную попку, медленно проводит пальцем по влажным приоткрывшимся губкам, и я дрожу в нетерпении.
О, я буду очень хорошей девочкой, решаю я, когда в меня наконец снова проталкивается головка. В этой позе я чувствую ее по-другому: она ощущается сильнее и задевается какое-то очень чувствительно местечко, от чего я не выдерживаю, и начинаю вертеть попкой, за что получаю легкий шлепок.
— Линда, хорошие девочки принимают награду с благодарностью и вдумчиво, — укоряет меня Тимур, позволяя принять член на всю длину. И я действительно благодарно выдыхаю. — Хочешь жестко?
Но сейчас я уже не уверена, он так распирает меня, что вся сочащаяся промежность натягивается.
— В следующий раз, обязательно. А пока будет так, как я хочу, — обещает Крамер и приступает к десерту.
И меня все абсолютно устраивает. Крепко удерживая мой зад и не давай увильнуть, Тимур набирает такой темп, что я не успеваю выдохнуть между толчками, нагнетающим напряжение внизу живота. И под шлепки его бедер о мои ягодицы, мягкие удары мошонки и влажные звуки моей дырочки, полностью открытая для него, я вся становлюсь сплошным оголенным нервом. Бедра дрожат, по шее катится капелька пота, возбужденные соски трутся о льняную простынь, это невыносимо!
Я закусываю угол подушки, и ткань немного приглушает мои стоны, но Крамер, войдя в меня очень глубоко, отбирает ее у меня.
— Я хочу слышать, Линда.
И мой голос заполняет комнату и, наверно, даже сад. В ночи звуки разносят очень далеко, так что, скорее всего, вся улица знает, как мне сейчас хорошо. В кои-то веки мне нет дела до того, что подумают люди. Пусть завидуют, в это мгновение есть только я, Тимур и древний ритуал единения.
— Вот такая ты мне нравишься. Голая, мокрая, стонущая подо мной. Так нравишься, что я больше не могу. Прости.
Прости? Господи, пока я не потеряла рассудок, сжалься надо мной! Умоляю, дай мне кончить! Эти мысли проносятся в голове, но связно выразить их не могу.
Крамер позволяет мне вытянуться на животе, накрывает своим горячим твердым телом и, обхватив меня руками, доводит нас до пика, в последний момент выскальзывая из меня и окропляя горячими брызгами ложбинку между ягодицами.
Пока я сожалею, что ему пришлось покинуть мою норку, которая сейчас пульсирует и жадно сжимается, он целует меня в шею и между лопаток. Мы оба мокрые, но идти снова в душ ни у меня, ни у Тимура сил нет. Собрав их остатки, он перекатывается на спину и перетаскивает меня к себе на грудь. Мне ужасно жарко, но шевелиться я не хочу.
Бессмысленно поводив пальцем по влажной груди Крамера, я выдаю, в общем-то, ни к кому не обращаюсь.
— Какой сегодня был странный день…
Тимур поворачивает ко мне голову и хмыкает:
— Ты из тех, кто любит поговорить после секса?
Я неопределенно пожимаю плечом.
— Если у тебя на это остались силы, значит, я плохо постарался. Лучше отдохни, пока есть такая возможность, я еще не насытился тобой.
Смущенно прячу лицо у него на груди.
— И ты все это хотел сделать со мной с самой первой встречи? — классическая девочка внутри меня не может угомониться. Ей нужно подтверждение своей желанности и неотразимости.
— Линда, при первой встречи твои соски практически выкололи мне глаза. Я неделю не мог заснуть без стояка, представляя, как они выглядят. Какого цвета, какой формы, каковы они на вкус.
Я, конечно, не то хочу от него услышать. Рассчитывала на что-то более романтичное, но будем считать, это мужской вариант романтики. За туфлей же Крамер все-таки прыгал в озеро, значит, не безнадежен.
— Хотя я приятно удивлен. Из-за твоей сдержанности, самоотверженности и терпеливости, я составил о тебе неверное впечатление. Я думал, ты будешь холодна в постели. Такой страсти я не ожидал. Как так получилось, что ты до сих пор одна?
Вздохнув, решаюсь немного приоткрыться. Может, так мы поймем друг друга лучше. И закрыв глаза, совсем неуверенная, что он поймет впускаю его в свою душу.
Глава 24
— Мне изменил парень, — набрав в грудь воздуха, начинаю.
— И что? — удивляется Крамер. — Теперь все мужики — козлы?
Кусаю его за плечо:
— Или слушай, не перебивая, или давай спать!
— Умолкаю, о грознейшая из всех грозных!
— Это было
