генуэзские временщики с готовностью отдавали город на попечение могущественных соседей. Неудивительно, что история Генуи XIV в. — это история беспрерывных смут, войн между представителями старой и новой знати и иноземных вторжений. Когда в 1339 г. генуэзские пополаны одержали верх и выдвинули на должность дожа Симоне Бокканегру[111], старая знать, не задумываясь, передала город под покровительство синьора Милана, архиепископа Джованни Висконти[112]. После его смерти истощенная в ходе внутренних переворотов Генуя с 1396 по 1409 г. находилась под властью Франции. Затем в 1421 г. она вернулась под владычество синьории Висконти, оставаясь в таком статусе вплоть до 1436 г. В 1459–1461 гг. Генуя снова испытала на себе французское господство. Политическая нестабильность являлась следствием консервативности социальной структуры генуэзского общества. Несмотря на предпринимавшиеся новой знатью попытки обновления политической жизни Генуи, власть по-прежнему оставалась в руках узкого круга олигархии.
Подобные процессы происходили и в экономике. Значительная часть денежных средств была сконцентрирована не в казне Республики, а в руках частных лиц. Поэтому в целях продолжения активной морской политики власти, обобрав население введением дополнительных сборов, пошлин и различного рода прямых и косвенных налогов, были вынуждены прибегнуть к крупным займам у частных лиц, и особенно у состоятельных граждан. Сходную картину можно было наблюдать и в других итальянских городах, в частности в Венеции. Эта система имела успех до тех пор, пока, вследствие доходной торговли и благоприятной экономической конъюнктуры, государство было в состоянии выплачивать проценты по кредитам. Когда же финансовое положение Венецианской республики ухудшилось и кредиторы стали рисковать не только потерей процентов, но и частью капитала, от граждан, вложивших свои средства в государственные ценные бумаги, требовались немалый патриотизм и преданность делу республики, чтобы и в дальнейшем доверять государству свои капиталы. Этого удалось добиться в Венеции, но только не в Генуе.
Когда после Кьоджанской войны, полностью истощившей финансы обеих морских держав, в городе возникла опасность финансового кризиса (в 1408 г. государственный долг Генуи достиг огромной суммы — 2 млн 938 тыс. генуэзских лир), кредиторы потребовали дополнительных гарантий. Обеспокоенные неплатежеспособностью государства, они создали Банко ди Сан-Джорджо[113], взявший в свои руки управление государственными займами. Однако каким образом новые администраторы могли гарантировать более регулярную выплату процентов? Только путем активного вмешательства упомянутой компании в экономическую жизнь города и передачи ему части фискальных функций государства. Таким образом, распоряжаясь поступлениями в казну и став своего рода конкурсными управляющими финансами несостоятельного должника — республики, кредиторы банка получили солидные гарантии. Когда же престиж Генуи на Востоке начал заметно снижаться, а ее торговля с восточными странами больше не приносила былые доходы, имевшихся гарантий стало уже недостаточно. Это произошло в первой половине XV в.: падение Константинополя в 1453 г. не только лишило Геную цветущих колоний на Черном море, но и нанесло последний, и сокрушительный, удар по ее и так серьезно пошатнувшемуся политическому престижу.
В этих условиях управляющие Банко ди Сан-Джорджо потребовали большего, в частности, полного контроля над целыми территориями Генуэзской республики — ее восточными колониями, Корсикой, замками и землями на побережье — с правом распоряжаться ими по своему усмотрению вплоть до их продажи. Именно так за звонкую монету в 1421 г. они уступили флорентийцам Ливорно. Никколо Макиавелли писал, что «большая часть земель и городов, состоящих под управлением Генуи, перешла в ведение банка: он хозяйничает в них, защищает их… и посылает туда своих открыто избранных правителей, в деятельность которых государство не вмешивается. А отсюда произошло и то, что граждане… утратили к нему [правительству] всякую привязанность, перенеся ее на банк Святого Георгия»[114]. Трудно привести более удачный пример консолидации корпоративных и сословных интересов городского патрициата в ее традиционном понимании. В Генуе мы видим город-республику, передающий свои финансы и территориальные владения в руки богатой верхушки; мы видим, как государство превращается в предприятие, акционерами которого становятся влиятельные семейные кланы.
Последние, кстати, имели от этого немалую выгоду. По мере того как на Востоке падал спрос на генуэзские товары и республика начала испытывать серьезные экономические трудности, мелкие вкладчики Банко ди Сан-Джорджо не выдерживали конкуренции со стороны более крупных вкладчиков-кредиторов, и их капиталы стекались в карманы немногочисленной могущественной олигархии. Из нее впоследствии вышли знаменитые династии генуэзских банкиров, финансировавших Карла V и Филиппа II[115].
Флоренция: от республики к принципату
В начале XIV в. Флоренция достигла пика благополучия. Судя по описанию, оставленному нам хронистом Джованни Виллани[116], в городе проживало 100 тыс. человек, было построено 110 церквей и 30 больниц. Во Флоренции производилось ежегодно 70–80 тыс. кусков сукна, а сфера влияния ее 40 банков распространялась на весь христианский мир и Левант. Лишь один из них, могущественная компания Барди, насчитывал в первых десятилетиях XIV в. 346 факторий в 25 филиалах, рассеянных повсюду. Флоренции ежегодно требовалось 55–66 тыс. фьясок[117] с вином, 4 тыс. телят, 30 тыс. свиней. Иными словами, в мире, постоянно находившемся на грани голода, Флоренция являлась одним из немногих исключений. Кроме того, это был «образованный» город. По свидетельству Виллани, 8—10 тыс. флорентийских детей умели читать и писать, от 1 до 1,5 тыс. учеников были знакомы с алгоритмами, а 350–600 юношей посещали высшую школу. Неудивительно, что по уровню грамотности и общей культуры населения Флоренция намного превосходила другие города христианского Запада той эпохи. Именно этим объясняется феномен возникновения во Флоренции XIV в. богатейшей и неповторимой литературы. Среди маленьких горожан, постигавших на школьных скамьях азы грамматики, риторики и алгебры, были историки Дино Компаньи и Джованни Виллани, новеллист Франко Саккетти и великий Джованни Боккаччо (1313–1375). По окончании школы во Флоренции последний — незаконнорожденный сын торговца, представлявшего знаменитый клан Барди в Париже, — отправился в Неаполь для применения приобретенных знаний на практике. Как знать, может быть полученный там жизненный опыт и Wanderjahre[118] сыграли решающую роль в утверждении знаменитого реализма «Декамерона»?
Что касается внутреннего устройства Флорентийской республики, то оно по-прежнему регулировалось положениями, закрепленными реформой 1282 г. и «Установлениями справедливости» 1293 г., основанными на принципе коллегиального участия представителей старших и средних цехов в управлении государством и строгой выборности в органы власти. Однако и у флорентийцев была своя ахиллесова пята: город оказался слабо защищенным в военном отношении. Его жители были слишком богаты и слишком увлечены внутренней жизнью коммуны, чтобы быть хорошими солдатами. Времена сражений при
